В доходный дом в Шереметевском (в наши дни — Романовом) переулке Климент Аркадьевич Тимирязев переехал в 1899 году. До этого он двенадцать лет жил по соседству, а сменил место жительства, потому что годы брали свое: прежняя квартира находилась на третьем этаже, но стало побаливать сердце, и подниматься становилось все труднее, так что он перебрался на первый. Плата за жилье, сдававшееся в наем вместе с проверенной прислугой, составляла тысячу рублей в год — довольно значительная по тем временам сумма. Но и ученый был человеком довольно состоятельным — в лучшие времена получал по три тысячи рублей жалованья в Императорском Московском университете и Петровской земледельческой и лесной академии, которая теперь носит его имя, и еще тысячу — гонорарами от публикации научно-популярных статей.
Впрочем, никаких признаков роскоши в квартире не наблюдается. Самое нарядное — резные шкафчики в русском стиле из абрамцевских мастерских, а самое дорогое — два стула из соломки, покрытые позолотой, заказанные в Великобритании для игры на рояле. Спальни выглядят почти по-спартански, а гостиная замечательна не столько вещами, сколько кругом людей, которые в ней бывали — Тимирязев дружил с Поленовым, Исааком Левитаном, Горьким, Менделеевым и многими другими знаменитыми современниками.
Одна из стен сплошь увешана фототипиями работ из Дрезденской галереи, купленных во время поездки в Германию (тогда это была новая, передовая технология). На стене напротив — британские пейзажи; мать ученого была английских кровей, так что английским языком он владел как родным и в юности подрабатывал тем, что делал переводы заметок из рубрики “Происшествия” в Times и продавал их в петербургские газеты. Благодаря этому с пятнадцати лет Тимирязев основательно помогал своей семье — он происходил из дворянского, но бедного рода.
Уже став известным ученым, Климент Аркадьевич много помогал нуждающимся, в частности устраивал благотворительные вечера в их пользу — обстоятельство, которое здорово помогло музею уже в наши дни, во время строительства бизнес-центра “Романов Двор”. Оказавшийся на его территории старый доходный дом подлежал сносу со всеми потрохами, включая бывшую квартиру ученого. Но когда владельцы участка, предприниматели с армянскими корнями, узнали, что среди подопечных Климента Аркадьевича были армянские беженцы, решили музей сохранить. Старый дом разобрали по кирпичику, не тронув мемориальную квартиру, а потом выстроили вокруг нее новое здание.
Музейный статус квартира получала поэтапно. Начали с кабинета, обстановка которого сохранилась, в точности как при жизни хозяина. Работал Тимирязев необычно, сидя спиной к дверям, лицом к книжным полкам. Библиотека ученого насчитывала шесть тысяч томов; он покупал редкие книги у антикваров, коллекционировал миниатюрные издания, а когда в 1911 году купил одиннадцатое издание энциклопедии Britannica, то специально под нее заказал этажерку — она и сейчас стоит в углу переполненной вещами комнаты.
Целиком квартира стала музеем только в 1955 году, уже после того, как из жизни ушел сын Тимирязева, Аркадий Климентьевич. Личная жизнь ученого была драматичной, хоть сериал снимай. Он влюбился в жену своего коллеги, Александру Готвальд, а поскольку развода муж ей не давал, они до самой его смерти, больше тридцать лет, жили в гражданском браке — в те времена это называлось “во грехе”. Чтобы узаконить сына влюбленным пришлось идти на авантюру: первые восемь лет жизни Аркадий Климентьевич числился подкидышем, и только в 1888 году Тимирязев-старший получил высочайшее разрешение усыновить мальчика.
Одного этого сюжета достаточно, чтобы заподозрить, что великий русский ученый был человеком страстным, целеустремленным и к тому же сторонником прогрессивных взглядов. В юности он увлекся идеями социальной справедливости — в 1861 году его исключили из университета за участие в студенческих волнениях, а 1867-м он в оригинале прочитал только что изданный “Капитал” Маркса. Революцию Тимирязев принял с энтузиазмом и даже стал по настоянию Максима Горького депутатом Моссовета. Он также первым занялся популяризацией в России теории естественного отбора — бывший кабинет его сына сейчас переделан в выставку, рассказывающую об истории дарвинизма в России. Среди экспонатов — фотокарточка Дарвина, лично подаренная им Клименту Аркадьевичу во время встречи в имении Дарвина Даун-хаус около Лондона. В переписке британский ученый характеризовал своего гостя как “хорошего малого из России”. Дарвиновская теория часто была предметом споров между Тимирязевым и Толстым — Лев Николаевич выступал за непротивление злу насилием, поэтому теория эволюции с ее борьбой за выживание была ему несимпатична.
Собственная научная деятельность Тимирязева была посвящена изучению фотосинтеза: он описал роль солнечной энергии в жизни растений, доказал, что закон сохранения энергии распространяется на живую природу и первым начал эксперименты с выращиванием растений в искусственных почвах. Но несмотря на свой вклад в мировую науку, российским академиком он так не стал. Как, кстати, и его учитель Менделеев — говорят, оба поплатились за непростой характер. Зато Климент Аркадьевич имел членство Лондонского королевского общества по развитию знаний о природе — до появления Нобелевской премии это было высшее признание заслуг в научном мире.
Наукой и политикой интересы Тимирязева не ограничивались: он отлично играл на рояле и занимался фотографией — камеры и снимки хранятся в комнате сына, разделяющего отцовское увлечение. Одну из фотографий, на которой Клименту Аркадьевичу удалось запечатлеть игру солнца на воде, особенно ценил Левитан.
Квартира ученого оставляет полное ощущение, что ее хозяин жил жизнью, которой можно только позавидовать — интересной, разносторонней, богатой на чувства и эмоции. И быт его было организован так, что можно брать пример и через сто лет: ничего лишнего, только вещи, которые по-настоящему нужны — для дела и для души.
