Архпрогулка с Борисом Уборевичем-Боровским: изучаем Патрики

Мы продолжаем цикл прогулок с известными архитекторами. На этот раз Борис Уборевич-Боровский рассказал нам о своем любимом московском районе и его “жемчужинах”.

Самым знаковым в Москве для меня является “клин”, если смотреть на карту, между Тверской и Новым Арбатом. Все, что происходит в этом районе мне очень нравится. И в частности это, конечно, район Патриарших прудов. Патриарший пруд вообще-то обычный пожарный водоем, это не какое-то градостроительное решение. А в итоге он превратился в знаковое место. Сейчас в Москве власти стараются минимизировать транспорт в центре, и вот Большая Бронная стала практически пешеходной, что мне тоже очень нравится.

Во-первых, я бы обязательно обратил внимание на Зал Чайковского, бывший Театр Мейерхольда. Это постройка архитектора Дмитрия Чечулина, которая держит всю площадь. У здания венецианская стена, огромная колоннада и потрясающий портик. В Москве такими приемами баловались нечасто. А изначально здание должно было быть еще более монументальным – с угловой башней, украшенной статуей Маяковского. Однако в 1937 году Мейерхольда репрессировали, решили строить не театр, а концертный зал и достраивали его по упрощенной схеме.

Вообще на Патриках меня восхищает разнородность архитектуры. Например, мне безумно нравится дом, срисованный с итальянского палаццо. Это особняк Гавриила Тарасова, и он находится на углу Спиридоновки и Большого Патриаршего переулка. Его построили примерно лет за пять до революции, и это настоящая компиляция и даже не московский стиль. Дом этот спроектировал и построил архитектор Иван Жолтовский, поклонник Итальянского ренессанса, всю жизнь работавший в классицистическом стиле.

На этот проект его вдохновили работы Андреа Палладио, в частности палаццо Тьене в Виченце. Пропорционально Жолтовский взял за основу Дворец дожей в Венеции – большая нижняя часть и меньшая верхняя. Поэтому особняк Тарасова на Спиридоновке – это все же не точная копия палаццо Тьене, а изысканная переосмысленная стилизация. Росписью интерьеров занимались художники Нивинский и Лансере – они так же, как и архитектор, фантазировали на тему Итальянского ренессанса. Сейчас в здании располагается Институт Африки.

Напротив особняка Тарасова находится всеми любимый дом в готическом стиле, построенный Федором Шехтелем.

Шехтель вообще очень много всего построил в районе Патриарших, и это замечательно. Во-первых, там стоит его собственный дом на Садовой, в котором он жил последние годы перед смертью.

Недалеко оттуда, в Трехпрудном переулке, стоит его типография Левенсона, а на Малой Никитской – особняк Рябушинского, который стал Музеем Горького.

В этом же московском “клине” находится важный для нас Дом архитектора в Гранатном переулке, но он у меня вызывает массу вопросов. Это своеобразный ансамбль, состоящий из памятников нескольких эпох. Первым был особняк в псевдоготическом стиле, построенный в 1896 году по проекту архитектора Адольфа Эрихсона, создавшего огромное количество знаковых московских построек, например здание ресторана “Прага” или торговый дом И. В. Юнкера на Кузнецком Мосту.

После того как здание перешло во владение Союза московских архитекторов, в 1938–1941 годах, к нему пристроили здание со зрительным залом и рестораном по проекту архитекторов Бурова, Власова и Мержанова. Фасад с тремя арочными порталами, облицованный красной керамической плиткой и украшенный светло-серым мрамором и золотой смальтой, вдохновлен фреской итальянского художника Пьеро делла Франчески в церкви Сан-Франческо в Арецо, на которой изображено похожее по архитектуре здание. А в 1975 году появилось новое здание в совершенно ином стиле, но тем не менее гармонирующее с остальными. В итоге получился необычный ансамбль, который вызывает вопросы. Но мне кажется, что архитектура как раз и должна вызывать вопросы.

Вообще я люблю Москву именно за это. Это смесь стилей, исторических эпох. Архитекторы особо не присматривались к тому, что стоит рядом, и строили. Примерно до конца XIX века в Москве было определенное строительное законодательство, потому что была своя типовая застройка, принципы. А потом все пошло в разные стороны: новый русский стиль, модерн, конструктивизм, сталинский ампир и прочее. И лучше всего пересечение многих эпох видно на Патриках. Идешь, например, по Гранатному переулку, и у тебя тут усадьба, там конструктивизм, дальше историческая застройка.

А потом подходишь к пруду. Пруд – это всегда красиво, это городское знаковое место, куда хочется пойти погулять, посмотреть на воду, зимой покататься на коньках. У нас много водоемов в центре города, но этот почему-то стал легендарным. Возле пруда очень диковинно смотрятся памятники из басен Крылова. Зачем они здесь нужны? Непонятно. Поэтому они и выглядят как арт-объекты.

Очень многие ругают дом “Патриарх”, говорят, что это какой-то торт с вишенкой. А мне он нравится! Я поклонник современной городской взвешенной архитектуры, но мне нравится. Это своего рода гламурный обелиск, который посвящен вот этой купеческой Москве. Получается, будто это взгляд на купеческую Москву из 90-х годов. Это такой московский проект, который отражает дух времени. Архитектура должна отражать дух времени. И Дом Патриарх прекрасно отражает.

Еще одно удивительное здание, которое можно принять за постройку XIX века, – это на самом деле творение архитекторов из мастерской Жолтовского, известного поклонника классицизма. Они построили этот многоквартирный дом в 1945 году специально для советских военачальников в качестве признания их заслуг перед Отечеством. В доме всего шесть квартир, но все они просторные, многокомнатные, с помещениями для прислуги. Говорят, что, когда Хрущев призвал бороться с “излишествами в архитектуре”, то главным примером стал именно этот дом.

Материал подготовила Софья Карпенко

Фото: Софья Карпенко