Израильтянин Арик Леви прославился сложными арт-объектами. Евгения Микулина выяснила, что он и сам не прост.
Интервью с Ариком Леви я ожидала с настороженностью. Разносторонне одаренный израильтянин делал в жизни самые разные вещи – от скульптур до видеоарта, но все они имеют отношение к тому, что называется современным искусством.
А я не люблю современное искусство и подсознательно полагаю всех, кто им занимается, шарлатанами. Причем шарлатанами напыщенными и велеречивыми, надувающими словесные пузыри вокруг своих “произведений” для того, чтобы придать им значительности и накрутить цену. Я боялась, что Леви окажется таким же.
Да, боялась, потому что его скульптура и арт-объекты и в самом деле неимоверно красивы, и мне не хотелось думать, что их создает болтун. Но встречу нашу организовала компания Bisazza, которую я нежно люблю, и я решила подойти к вопросу непредвзято и поехала в Виченцу – неподалеку от этого городка располагается бывшая фабрика Bisazza, на которой марка открыла некоторое время назад Музей современного искусства. Там представлены арт-объекты, созданные работающими на марку дизайнерами – Мендини, Вандерсом, Айоном.
Поводом для интервью стало появление в коллекции Fondazione Bisazza произведения Леви – инсталляции Rock Chamber. Черная штуковина, похожая на огромный кусок угля с отверстием, ведущим в обтянутую тканью уютную “пещеру”, – первый арт-объект, который создал “независимый” дизайнер: Леви не делал для Bisazza коллекций, он создал для них именно произведение искусства. И даже чуть-чуть перестроил здание, чтобы его инсталляция туда влезла.
Арик Леви меня приятно удивил. Вместо надутого жулика я увидела харизматичного красавца, который говорит о своей работе скромно и как бы между делом, а вот о нормальной человеческой жизни – с огнем в глазах и страстью в сердце. Пытаясь противостоять напору его обаяния, я задавала ему каверзные вопросы. Например, о самой большой карьерной неудаче.
– Я израильтянин и с детства умею превращать трудности в удовольствия и разочарования – в развлечения. Есть разница – быть евреем или израильтянином: в последнем случае жизнь заставила тебя пройти армию и парочку войн. Чтобы выжить, учишься быть изобретательным и оптимистичным.
Неудача – просто повод научиться чему-то. Другое дело, если ты не преуспел в художественном плане, не смог донести свою мысль. Вот это разочаровывает. Я искренне считаю, что материал – мрамор к примеру – говорит со мной. Я слушаю, что он говорит, пытаюсь пересказать. Искусство – меч Экскалибур, воткнутый в камень. А я король Артур: только я могу извлечь его оттуда.
Нескромно, но весьма обаятельно и убедительно. Я пытаюсь конкретизировать рассуждения “короля” и спрашиваю, кто он всё-таки в первую очередь: дизайнер, скульптор, видеорежиссер? Леви улыбается:
– Я – это я. Когда готовлю завтрак, я повар. Когда занимаюсь скульптурой – художник. Эти слова мало что значат, они не определяют личность, только твое занятие в данный момент. Хотя надо заметить, что разные роды деятельности я четко “развожу”: проектируя стул, я проектирую СТУЛ, а не “скульптуру-в‑форме-стула”.
Кстати, к вопросу о разочарованиях – в дизайне их больше. В искусстве ты сам себе хозяин, а там есть производители, заказчики – много этапов, на которых может возникнуть непонимание. Мир то вокруг не из интерьеров или стульев состоит, он состоит из людей. Без человеческого общения ничего не будет.
Он всё время говорит о людях, общении, о значении быта, обычной жизни. И при этом занимается искусством – делом вопиюще бесполезным.
Я говорю об этом – и задеваю за живое. Леви смотрит на меня с возмущением:
– Как это так – искусство бесполезно? Разве красота бесполезна? Удовольствие? Боль? Искусство полезно для меня. Я им занимаюсь не для вас – для себя. Если мои работы насыщены энергией, люди почувствуют ее. Искусство много веков считается величайшей ценностью человечества и хранится в бесчисленных музеях потому, что содержит в себе эмоции художников и передает их зрителям.
Моя дочка приносит рисунок и говорит: “Папа, я дерево нарисовала, хочу тебе подарить”. Между нами – то еще дерево, но это так искренне, в этом столько веселья и свободы. Ради отзвука той свободы, которой дышит художник, людям и нужно искусство.
Я слушаю его, киваю (он и правда меня убедил, хитрец!) и в очередной раз думаю о том, что искусство не бывает современным или старинным. Только настоящим – или нет. То, которое делает Арик Леви, – настоящее.
Текст: Евгения Микулина