С Этторе Соттсассом мы встречались за кружкой пива. Интервью во время Венецианской архитектурной биеннале он назначил лаконично: “Приходите в бар при Итальянском павильоне часа в четыре. Там и поговорим”. В тени платанов Садов биеннале, за деревянным столиком под полосатым зонтом меня ждал человек, которого называют не иначе, как “патриархом итальянского дизайна”.
И дело не только в почтенном возрасте (Соттсасс – “ровесник революции”, родился в 1917 году). Дело, как ни банально звучит, в “огромном вкладе в развитие” этого самого дизайна. Старец пил “Хайнекен”, его знаменитая седая косичка была перевязана красной ленточкой. Беседа наша пару раз прерывалась – Соттсасс видел знакомых, подзывал к себе, расспрашивал о новостях, ласково похлопывая по руке.
Перед началом разговора он сразу предупредил меня:
– Имейте в виду, мои слова – не истина в последней инстанции. Я говорю только о пути, которым иду я сам.
Путь этот, надо сказать, довольно извилист. На самом деле он – Этторе Соттсасс-младший: его отец был известным итальянским архитектором-функционалистом. При этом родился Соттсасс в Австрии, в Инсбруке, где тогда жила семья. Отец хотел, чтобы сын пошел по его стопам, и привез Этторе учиться в Турин, в лучшую архитектурную школу Италии. Послушный юноша окончил институт в 1939 году и немедленно ушел на фронт – началась Вторая мировая война. Всю войну Соттсасс просидел в концлагере на территории Югославии. “Зря время потерял”, – меланхолично замечает он.
Вернувшись в Турин, Этторе некоторое время работал с отцом. А потом уехал в Милан, где занялся живописью, скульптурой и дизайном. Как прикладным, так и теоретическим – одно время Соттсасс даже писал статьи для журнала Domus. Его философия – приверженность к простым геометрическим формам, ярким цветам и игровой стилистике – складывалась в полемике с отцом и, в его лице, со всей архитектурной теорией авангарда.
– В детстве вокруг меня без конца говорили о функционализме. Меня это раздражало. Я убежден, что дизайн – и промышленный, и архитектурный – должен быть не только полезным, но и волнующим, чувственным. Именно поэтому во всех своих работах я использую яркие цвета – они будят воображение и радуют глаз.
Сознание Соттсасса перевернуло путешествие в Нью-Йорк в 1956 году. Проведя там всего месяц, он так увлекся бит-культурой и поп-артом, что стал решительно прививать их в Италии. Славу и премию Compasso d’Oro (1959) ему принес дизайн первого итальянского электрического калькулятора для компании Olivetti. После этого понеслось: Соттсасс стал культовой фигурой итальянского дизайна.
В 1981 году он основал дизайн-бюро Memphis, названное в честь песни Боба Дилана. Но уже в 1985-м он оставил Memphis ради собственной компании, Sottsass Associati. И вернулся к архитектуре. Но уже по-дизайнерски: проектируя дома как полезные вещи – для людей.
– Я не строю символы власти – большие здания и небоскребы. Моя архитектура интимна, я работаю для людей, а не для официальных институтов. Я сделал только один большой общественный проект – интерьеры аэропорта Мальпенса в Милане. Но и там нет ощущения “власти” технологий и авиакомпаний. Я запретил использовать сталь, в здании минимум стекла. Чтобы быть современной, архитектуре не нужны ни технологические приемы, ни большие размеры. Она должна заботиться о людях, ласкать их. Проектировать нужно вокруг человека и его эмоций. Я работаю почти исключительно на частных заказчиков. Проблема одна – найти достаточно богатых клиентов: бедные люди к архитекторам не обращаются. Но очевидно, что богатые тоже плачут и у них нет ответов на все вопросы. Им есть чему поучиться у бедняков, которые всегда находят способ решить свои проблемы.
Соттсасс успел поработать для частных заказчиков в Европе, Америке и Японии. Демократические воззрения Соттсасса, эдакая “ленинская забота о человеке”, выражаются во всем – от выбора материалов до источника вдохновения.
– Я предпочитаю материалы, к которым люди привыкли: кирпич, дерево, камень, керамику. С ними проще жить. Я недавно был в здании, где все было из стекла, даже пол. Я шел как черепаха – казалось, он подо мной разобьется. Так, по-моему, нельзя. Можете мне не верить, но я сторонник традиций. Их просто нужно понимать шире, не как приемы, а как менталитет. На меня сильно влияет традиция Средиземноморья. Там все важно: климат, ветры, цвет моря. И еще – человеческий характер: население Средиземноморья постоянно подвергалось набегам, и у них выработалось особое отношение к жизни. Они думают: “О’кей, мы не будем строить для потомков – мы просто будем жить”. Они ценят каждую минуту, наслаждаются жизнью – поют, танцуют, пьют, едят, занимаются любовью. Не то что протестанты, которые, чтобы попасть в рай, без конца деньги зарабатывают.
Что ж, Соттсасс определенно средиземноморец. Его занимает жизнь во всех ее проявлениях – он знаменит тем, что постоянно фотографирует вещи, которые считает забавными или важными. Одна из его поездок в Америку продолжалась 12 дней. За это время он сделал 1780 фотографий. Значительную часть его огромной коллекции составляют снимки, сделанные в номерах отелей, где ему случалось заниматься любовью.
– Забавно, что моя роль в профессии постоянно меняется. Раньше я работал в промышленном дизайне, а теперь, по существу, стал теоретиком. То, что я делаю, попадает в художественные галереи – получается, что проектирую идеи, а не вещи. Делаю одно, а выходит другое. Такова жизнь: встречаешь девушку, думаешь – вот оно! Смотришь – а вон и другая идет.
Текст: Евгения Микулина, декабрь 2002
Фото: Arcaid, Jean-Pierre Gabriel, Santi Caleca