Интервью с Хансом Холляйном

Ханс Холляйн – патентованный гений. Патент вручило ему в 1985 году жюри Притцкеровской премии, которая у архитекторов все равно что у ученых Нобелевская. Беседовал с гением Алексей Тарханов.
Ханс Холляйн фото биография и интервью с архитектором лауреатом Притцкеровской премии | Admagazine

Если бы притцкеровские лауреаты могли регулярно собираться на свои масонские собрания, они воплотили бы в жизнь идею мирового архитектурного правительства. Но им, слава богу, не до того, потому что Притцкер отнюдь не пенсия. Если до Притцкера ты строил одновременно три здания, после Притцкера тебе предложат тридцать три. И трудно будет не согласиться, настолько возрастут твои гонорары.

Ханс Холляйн родился в 1934 году в Вене. В 1956-м закончил Венскую академию изящных искусств. Самостоятельно работает с 1964 года. Холляйн — один из самых ярких представителей архитектуры постмодернизма, его работы признаны классикой стиля, который вернул в архитектуру чувство юмора и творческую свободу. Холляйн живет в Вене. Строит и проектирует по всему миру.

Архив пресс-служб

В этом смысле я, конечно, потрясен деловой хваткой наших чиновников, ухитрившихся заказать знаменитому венскому архитектору проект нового здания Мариинки за 30 тысяч долларов. А их еще порицают за непомерные траты на юбилейные торжества к 300-летию Санкт-Петербурга! За такие смешные деньги можно приобрести разве что “треху” БМВ, но какой уважающий себя чиновник сядет в “треху”? А все потому, что Ханса Холляйна удалось заманить в Петербург на конкурс вместе с другими архитектурными генералами. Тут мы с ним и встретились.

В колоде участников притцкеровский лауреат, конечно, козырной туз, но у австрийца были и другие козыри. Если летом Санкт-Петербург видит себя полноценной Венецией, то зимой не отказался бы стать Веной, гордящейся своими театрами и музыкой.

Свеч­ная лав­ка Рет­ти в Ве­не (1965) принес­ла мо­ло­до­му Хан­су Хол­ляй­ну пер­вую ар­хи­тек­тур­ную пре­мию — и сла­ву.

Архив пресс-служб

– Венцев всегда восхищали концертные залы, оперные здания – все музыкальное, – соглашается Холляйн. – Жаль, что я сам так и не выучился ни на чем играть – обычная история для военного детства. Но Вена не только театральная столица, она и сама город-театр. Как и Венеция.

– До Венеции Красная армия не дошла, а вот Вену многие помнят.

– В сорок пятом, когда пришли русские, я был маленьким, но я их тоже помню. Сейчас-то хорошо прогуливаться мимо памятника советским солдатам, а тогда представьте себе жизнь мальчика в городе, на много лет поделенном между Россией, Британией, Францией и Америкой. В итоге я выбрал Америку.

В 1967 го­ду Ханс Хол­ляйн по­ст­ро­ил но­вое зда­ние зна­ме­ни­той худо­же­ст­вен­ной га­ле­реи Ри­чар­да Фей­ге­на в Нью-Йор­ке. Га­ле­рея Фей­ге­на с 1957 го­да за­ни­ма­лась “про­па­ган­дой” ев­ро­пей­ско­го аван­гар­да в США. Здание га­ле­реи ста­ло пер­вой по­ст­рой­кой Хол­ляй­на в Аме­ри­ке по­сле то­го, как в 1965 го­ду он по­лу­чил премию Reynolds Memorial Award за Свеч­ную лав­ку Рет­ти.

Архив пресс-служб

Выпускник Венской академии изящных искусств отправился в архитектурную столицу – Чикаго, в Иллинойский технологический институт, архитектурный факультет которого двадцать лет возглавлял живой бог на земле, величайший архитектор ХХ века Людвиг Мис ван дер Роэ. Когда его спрашивали, как он учит студентов, он отвечал примерно так: сначала учу, как устроены дома из дерева, потом из кирпича, потом из железобетона, потом из стекла и стали. А через несколько лет после того, как они получат свои дипломы, они, может, и станут архитекторами. И добавлял: “Главное – не держать их за гениев”.

В своем деле Мис был даже не просто гением, а религиозным лидером. Он говорил, как будто цитировал Новый Завет: “Меньше – это больше... Архитектура начинается там, где два кирпича уложат друг на друга не просто так, а со смыслом...” В своей бесконечной скромности Мис возгордился и был низвергнут, потому что эпигоны застроили по его заветам одинаковыми стеклянными клетками весь мир – от Сибири до Рио-де-Жанейро.

Интерьер Музея стекла и керамики в Тегеране (1978).

Архив пресс-служб

Когда тебе предлагают готовую профессиональную религию, отлитую в афоризмах, нужно быть очень храбрым, чтобы от нее отказаться – и все же Холляйн это сделал.

– Я не хотел архитектуры в строгих рамках. Я хотел работать не только с вечным, но и с временным, эфемерным. В полемике с мисовским модернизмом я на вопрос: “Что есть архитектура?” – стал отвечать: “Все!”

Ин­те­рь­ер Ав­ст­рий­ско­го ту­ри­с­ти­че­с­ко­го аген­тст­ва (1978). В 1987 го­ду этот памят­ник пост­мо­дер­низ­ма снес­ли.

Архив пресс-служб

Америка оказалась для Холляйна профессиональной родиной. Именно здесь он нашел себе Вену. Даже целых семь – в разных штатах. И методично посетил одну за другой.

Ниспровергая модернизм и строя великие планы, Холляйн тем временем не отказывался от крошечных заказов. Он умел выразить себя в маленьких магазинчиках и галереях, в которых выступал как некий городской ювелир. “Архитектурный Фаберже”, – говорили о нем. А когда он получил премию в 25 тысяч долларов (и первую громкую славу) за Свечную лавку Ретти в Вене, критики смеялись, что давно такого не бывало – премия оказалась больше стоимости здания.

Ха­ас-Ха­ус в Ве­не — са­мая зна­ме­ни­тая ра­бо­та Хо­лляй­на.

Архив пресс-служб

– Для меня архитектура – прежде всего манифест, – отвечает на это Холляйн.

Сейчас автор манифестов, как и все представители международной starchitecture (архитектуры звезд), ведет несколько больших проектов одновременно, делит жизнь между мировыми столицами и занимает все возможные должности – от профессорских до административных. Он был куратором одной из самых знаменитых Венецианских биеннале 1996 года, для которой придумал лозунг “Архитектор как сейсмограф”.

А если он не командует всей биеннале, то уж во всяком случае делает там павильон Австрии, где показывает одних иностранцев в знак протеста против националистической позиции всенародно избранного Йорга Хайдера. Организует художественные выставки. Проектирует вещи – от табуреток до роялей.

Конкурсный проект Национального театра в Пекине (1998).

Архив пресс-служб

– У меня много разных должностей не потому, что я ищу себе хлопот. Но архитектура – это не в мастерской сидеть, архитектура – это жизнь, и только попробуйте в ней не участвовать.

– А сами вы как живете?

– Я живу в Вене, нет, не в доме, в обычной квартире, среди мебели, которую я сам создал, и вещей, которые я собрал. Так вот, уходишь утром, а возвращаешься поздно вечером, а то и не возвращаешься, потому что надо успеть то во Францию, то в Перу. А работает у меня всего-то человек восемнадцать, и работаем мы очень медленно и тщательно – здание в Лиме делали два с половиной года, и двадцать четыре раза я ездил в Лиму. Повсюду чиновники выдумывают препятствия и сотни дополнительных требований, чтобы вас остановить. Даже в моей Вене был страшный скандал, когда я строил Хаас-Хаус напротив собора Святого Стефана. Два года спорили: можно ли мне поручать строительство в центре Вены? Могу ли я строить напротив собора? Могу ли я построить современное здание?

– А в Санкт-Петербурге можете?

– Мариинка для меня – не рядовой заказ. Здесь надо создать больше чем здание, надо создать атмосферу. Ведь все есть архитектура.

Штаб-квар­ти­ра Interbank в Ли­ме (2001). На эту строй­ку Хол­ляйн ездил в Пе­ру 24 ра­за.

Архив пресс-служб

Холляйн повторяет свой знаменитый лозунг “Everything is Architecture”, но я и так помню, что передо мной – автор главной архитектурной ереси нашего времени. При этом я, конечно, понимаю, что именно постмодернизму мы обязаны кирпичными уродами на Рублевском шоссе, потому что с понятием стыда в архитектуре постмодернизм покончил тоже.

Вот он, “архитектурный Фаберже”, лукавый, грузный, седой, сидит и крошит булочку. А у нас тем временем город уставляют монументальными яйцами. Но это он вернул архитектуре свободу, пусть мы и не знаем, что с ней делать. Он архитектурный Горбачев, тут уж ничего не попишешь.

Vulcania (2002), ев­ро­пей­ский центр вул­ка­но­ло­гии в Овер­не — на­и­бо­лее за­мет­ное ар­хи­тек­тур­ное про­из­ве­де­ние Хол­ляй­на­ пос­лед­них лет. Он стро­ил его с 1994 го­да.

Архив пресс-служб

А пока мы – ученики и критики – тонко иронизировали и повторяли за ним, что все есть архитектура, Ханс Холляйн спроектировал музей в кратере потухшего вулкана во Франции. И это уже далеко не ювелирка. Это фантастическая архитектура земли и огня, напоминающая языческий храм, посвященный богу Вулкану. Вот там бы и выступать взрывному маэстро Гергиеву, а не в Мариинке 2 – кто бы ее ни построил.

Му­зей ис­кус­ства и есте­ст­вен­ной ис­то­рии в Ниж­ней Авст­рии (2002). Сно­ва, как в Ав­ст­рий­ском тури­с­ти­че­с­ком аген­т­ст­ве, — лю­би­мые Хол­ляй­ном паль­мы. Толь­ко те­перь уже не брон­зов­ые, а настоящие.

Архив пресс-служб

Текст: Алексей Тарханов

Фото: Архив пресс-служб