Молодой человек в неформальной курточке и джинсах рассказывает мне о будущем, стоя посреди двора миланского палаццо Сербеллони – неоклассицистского дворца конца XVIII века. Забудьте всё, что вы знали об архитектуре. В мире, который строит мой собеседник, действуют другие законы.
Мало того что тридцатисемилетний Яньсун из бюро MAD итак неприлично молод для успешного архитектора, он не тянет даже на этот возраст. Говорит тихо и постоянно смотрит куда-то в сторону, словно стесняется, – типичный студент-ботаник. “Должна ли форма следовать за функцией? – повторяет он мой вопрос, словно зачитывает экзаменационный билет. – Этот спор можно вести вечно. Пора мыслить другими категориями: архитектура – это не форма и не функция, а опыт и эмоции. И тогда не важно, стар ты или молод и сколько лет практики у тебя за спиной. Главное – идея, вокруг которой можно собрать людей. Когда мы спроектировали свой первый небоскреб, лучшие инженеры страны боролись за право работать с нами”.
В Милан архитектор приехал ради нового телефона Vertu Constellation – перед нами черными иглами топорщится павильон, спроектированный им для презентации. “Это объект, прилетевший из космоса и врезавшийся в землю на всей скорости. Я хотел показать момент столкновения, энергию взрыва – передать чувства, которые должна вызывать эта модель”, – объясняет свой замысел Яньсун, чье явление на мировой архитектурной сцене произвело похожий эффект.
Случилось это в канун пекинской Олимпиады, когда в Китай потянулись большие западные архитекторы. Яньсун в той гонке сооружений не участвовал, но интерес к нему как выходцу из страны, ставшей главной мировой стройплощадкой, был обеспечен: выиграв в 2006 году конкурс на строительство жилых высоток Absolute Towers в канадской Миссиссоге, он стал “первым известным на Западе китайским архитектором”. А заодно и самой молодой архитектурной знаменитостью.
Сейчас постройка башен близка к концу, и канадцы уже окрестили их “Мэрилин Монро” – очертания небоскребов напоминают женскую фигуру. Сам Яньсун утверждает, что сексуальный подтекст в проект не закладывал: “Просто я считаю, что небоскреб не должен выглядеть как прямоугольная коробка”.
Впрочем, Absolute Towers – это еще самый “нормальный” проект Яньсуна и его коллег по бюро MAD. В 2008 году они разработали трехсотметровую башню Urban Forest с садами на широких террасах. Казалось, что это идея за гранью фантастики – как и проект обновления китайской столицы “Пекин 2050”, предполагавший создание парка на месте площади Тяньанмэнь. “Нас спрашивали, не сошли ли мы с ума. Некоторые СМИ даже боялись это печатать”, – вспоминает Яньсун реакцию соотечественников.
Архитектор вырос в доме бабушки в традиционном пекинском квартале-хутоне, имевшем мало общего с городом будущего. “Я мечтал снимать фильмы, – говорит он. – Возможно, вернусь еще к этой идее. Так что мне не важно, будут построены мои дома или нет, я всегда смогу показать их в кино”.
Но в том-то и дело, что застройщиков, желающих воплощать визионерские проекты Яньсуна, достаточно. “Пекин 2050” и Urban Forest пока остаются на бумаге, но у MAD строится около десяти других зданий, не менее удивительных и таких же зеленых. Главная идея MAD в том, чтобы люди вернулись в естественную среду обитания, не покидая при этом своих городов.
“Архитектура будущего должна стать гуманней и ближе к природе”, – говорит Яньсун, вторя всем экологически сознательным архитекторам. И тут же начинает с ними полемику по существу. Энергосберегающие технологии, на которых помешан современный мир, с его точки зрения, не просто не нужны, они откровенно вредны.
“Чем больше вы говорите о технологиях, тем дальше уходите от природы, – считает Яньсун. – Технологии устаревают, в этом их суть. Сегодня вы ставите на здание солнечные батареи, но через десять лет они превратятся в мусор, который придется утилизировать. Моя идея в другом, я хочу интегрировать природу в город”.
В идеальном мире Яньсуна архитектор должен “не обслуживать девелоперов, а реагировать на нужды общества”. А государство будет закреплять эти передовые идеи в виде законов. “В традиционном горизонтальном городе есть нормы, предполагающие, что там помимо зданий и улиц должны быть скверы и парки. Но современный город строится по вертикали, поэтому нам нужны новые правила – чтобы внутри каждого сооружения были зеленые общественные зоны”.
И какой бы безумной вам ни казалась наша жизнь, Яньсун уверен, что мы движемся в правильном направлении: “Архитектура существует для того, чтобы решать проблемы общества. И тут обязательно надо быть оптимистом”.
Я спрашиваю, не стоит ли в таком случае вообще поручить управление миром таким, как он, архитекторам-визионерам. В ответ Яньсун тихо улыбается и снова отводит глаза: похоже, такой сценарий его устраивает.
Текст: Анастасия Ромашкевич
Фото: Shu He, Fang Zhenning, Tom Arban