На двери нью-йоркского офиса Сантьяго Калатравы табличка c надписью по-немецки mustermann – “проектировщик”. Один из самых прославленных современных архитекторов даже не счел нужным упомянуть свое имя. “Кому, в конце концов, интересно, как меня зовут, главное, как я умею строить”, – объясняет Калатрава. За внешней скромностью бездна гордыни: для испанского архитектора мир – один большой проект, который он может изменять по своему усмотрению. В его случае лучшим переводом слова mustermann будет “творец”.
Будущий “властелин мира” учился архитектуре в то время, когда еще не было ни 3D-графики, ни компьютерных программ проектирования. Возможно, именно поэтому он до сих пор мыслит не виртуальными объемами, а вполне реальными физическими объектами. Или, как сформулировал это в статье 2005 года архитектурный критик журнала New Yorker: “Калатрава переводит на язык архитектуры чудеса природы”. Скрученное спиралью тело античного дискобола испанец превращает в небоскреб в шведском городе Малмë, а в строении человеческого глаза находит форму для планетария в своей родной Валенсии. Для проекта станции подземки рядом с бывшим зданием Всемирного торгового центра Калатрава сделал более сотни зарисовок взлетающих голубей. Таким был ответ архитектора на трагедию 11 сентября.
