Александр Цимайло и Николай Ляшенко выпускники МАрхИ. После института Александр около десяти лет работал в бюро “Группа АБВ”, а Николай тем временем жил в Германии, где некоторое время возглавлял креативный отдел компании Köhler Architekten. Бюро “Цимайло, Ляшенко & партнеры” основано в 2001 году. На его счету десятки построенных частных домов и победы в крупных градостроительных конкурсах.
Александр Цимайло не выпускает из рук сигарету, а Николай Ляшенко оживленно размахивает костылем – неделю назад он сломал ногу, играя с детьми в футбол. Вид у обоих обманчиво несерьезный, на самом деле передо мной главная надежда новой российской архитектуры.
“Ну какие из нас молодые архитекторы, нам же скоро сорокет, – заявляет Цимайло. – А в нашем деле сорок лет – негласный рубеж, после которого тебе начинают доверять большие деньги”. Большие деньги, по меркам Цимайло и Ляшенко, это, например, бюджет нового микрорайона – как раз недавно они выиграли конкурс на строительство жилого комплекса “Гидроплан” в Тушино.
До того как открыть свое дело, Цимайло и Ляшенко успели поработать “на дядю”. “Это обязательный этап, – считает Николай. – В большом бюро можно понять весь процесс, на примере одного домика этому не научишься”.
Сам Ляшенко нарабатывал профессионализм в Германии. Цимайло – в московском бюро “Группа АБВ”, а потом получил заказ, который не вписывался в общую концепцию бюро, и ушел на вольные хлеба в партнерстве с Владиславом Травиным. “Хотя уходить ради одного проекта всегда рискованно, – говорит Александр. – Заранее ведь не угадаешь, стартап это или просто разовая работа”.
В итоге всё сложилось удачно. В этом году бюро “Цимайло, Ляшенко & партнеры” праздновало десятилетие. Все эти десять лет бюро успешно занималось частной архитектурой, а параллельно работало над городскими проектами и без конца участвовало в конкурсах.
Помимо уже упомянутого тушинского “Гидроплана” среди последних побед проект многофункционального комплекса в Волгограде и выигранный конкурс А101 на жилой квартал. “Нам интересно всё попробовать”, – говорит Цимайло.
На вопрос, в каком стиле они работают, Александр и Николай отвечают, что стараются “делать просто хорошую современную архитектуру”. То есть, в понимании широких народных масс, строят “коробки” со стеклянными стенами.
“Люди везде предпочитают традиционные здания, – соглашается Цимайло. – В начале ХХ века архитектура сделала такой рывок вперед, что еще не все к ней успели привыкнуть. Но европейцы неплохо осведомлены о том, что происходит в этой сфере, знают по именам архитекторов. А у нас в лучшем случае вспомнят Нормана Фостера, да и то в скандальном контексте”.
Сравнивая ситуацию “здесь” и “там”, мои собеседники ожидаемо соглашаются, что сама российская архитектура тоже не блещет.
“Это проблема селекции, – считает Цимайло. – Можно провести аналогию с футболом: почему наши играют хуже, чем испанцы или бразильцы, ведь люди везде одинаковые? Грубо говоря, испанцы выбирают из тысячи человек, а мы из ста. То же и с архитектурой: в Париже одиннадцать архитектурных школ, а на всю Москву – один МАрхИ. Поэтому шансов найти своего Жана Нувеля у нас меньше”.
Критиковать чужие работы мои собеседники не берутся (“нет однозначно уродливых зданий, есть человек, который это построил, и он явно думает иначе”). Зато долго говорят о проектах, которые им нравятся, – от хрестоматийных Центра Помпиду и нувелевского Института арабского мира до нового музея MAS в Антверпене по проекту Neutelings Riedijk Architects. “С виду – коробка из стекла и камня, но там идеально продумана логистика, – говорит Николай. – А поскольку это музей портового города, то само здание сделано в виде чемоданов. Это не бросается в глаза, но, если смотреть внимательно, считывается”. Умение с душой похвалить коллег – самая приятная особенность Цимайло и Ляшенко.
“Для нас по-настоящему красивый объект – это тот, который красиво придуман”, – резюмирует Александр. А Николай, используя костыль вместо указки, рассказывает про новый проект их бюро – жилой комплекс, который предполагается построить на Саввинской набережной.
Если отбросить частности, то всё в нем, от положения корпусов, развернутых под углом вдоль набережной, и до необычной формы фасадов, посвящено одной цели – обеспечить всем жильцам дома вид на реку. Причем не банальный, на стоящую напротив ТЭЦ, а с перспективой, уходящей в сторону Ленинских гор.
Забота непраздная, поскольку жилье планируется суперэлитным, а хороший вид – фактор, непосредственно влияющий на статус жилья. При этом функциональность упакована в “говорящую” форму: очертания домов напоминают складки ткани – в память о ткацкой фабрике, на месте которой предполагается их строить. И это так же важно, как коммерческая составляющая.
Как говорят Ляшенко и Цимайло, “любой объект – это ответ на поставленный вопрос”. Но выходит так, что главное, как этот вопрос формулируют сами авторы, его постановка и отличает хорошую архитектуру от обычных домов-коробок.
Текст: Анастасия Ромашкевич
Фото: юрий пальмин, Richard powers; архив пресс-службы