Портрет: архитектор Александр Гликман

Во время нашего разговора Александр Гликман не раз и не два произносит слово “эклектика” – это важный для него термин. Честно говоря, при взгляде на его работы начинаешь вспоминать, как в XIX веке эклектика поначалу завораживала людей именно благодаря чувству свободы: наконец-то можно отойти от общеобязательных стандартов и форматов.

Свободу трудно имитировать, а вот стерильность, как считает архитектор, подделывается легко. “И потом, бетонный интерьер – это еще не пространство для жизни, это только его эскиз, макет, – продолжает Александр. – Чтобы вдохнуть в него жизнь, нужна какая-то контрастная деталь, сделанная руками”. Только так раскрывается сравнительное достоинство и минимализма, и классики.

Контрастами Гликман пользуется с размахом, в его собственном доме за фасадом с добросовестной палладианской ионикой Ренессанс уступает место модернизму. Но тот же принцип работает и в более скромных масштабах. В строгой, как операционная, современной кухне может появиться старинный буфет. Или люстра. Или остров, который вроде бы в тон остальной кухне, но стоит на мраморных львиных лапах.

Сложность в том, что классика тоже может быть массовым товаром, и современному рынку это хорошо известно. Для Александра в этом никакого затруднения нет, потому что самое существенное, по его мнению, – не формальный “джентльменский набор” стилевых примет, а штучное мастерство, с которым та или иная вещь сделана: “Да, сегодня есть классика штампованная, полиуретановая, картонная и так далее. А есть сделанная вручную, вручную отделанная, инкрустированная и так далее – она живая”.

Расписные плафоны и гордые антаблементы в современных интерьерах иногда вызывают нестерпимое желание на манер Станиславского сказать “не верю”. Но у Гликмана классические детали виртуозно вживаются в роль: если это и театр, то добротный, с традициями и священной пылью кулис.

И, наверно, не случайно у него так часто цитируются флорентийские дворцы, вичентийские виллы, венецианские палаццо и прочие порождения Италии, самой театральной страны на свете.

Что совершенно не означает узости кругозора. “Ну как можно не получать удовольствие от общения с египетской, французской, ассирийской, немецкой архитектурой? Если она ювелирная. Замыкаться на чем-то одном – значит обеднять себя. Все равно что в ресторане, когда тебе подают восемь изысканных блюд в сопровождении восьми вин, подчеркивающих их вкус, съесть только одно, а остальные даже не попробовать”.

Текст: Павел Голяшкин