Апрельский номер журнала Architectural Digest мы делали с приглашенным редактором Филиппом Старком. О том, как это происходило, читайте в интервью главного редактора AD Евгении Микулиной.
Почему решили пригласить Филиппа Старка? Почему именно его?
Потому, что количество и звериная креативность всего, что он сделал за свою жизнь, объективно делает его самым масштабным дизайнером наших дней.
Кроме того, его философия не то чтобы самая последовательная, но самая человечная: наименьшее количество абстракций и наибольшее — прикладных соображений. Даже когда его высказывания кажутся бреднями (здорово звучит: двайте все делать из пластика, потому что нам жалко деревья; но деревья могут вырасти опять, а от химкомбината вреда порядочно), тем не менее, в них есть обаяние убежденности. У него самое живое и широкое творческое воображение, которое когда-нибудь встречалось. И он сам по себе необыкновенно харизматичный человек. Он гений. Гений может не нравиться, но его масштаб заметен.
Все это делает его единственной настоящей звездой среди дизайнеров. При всем уважении к другим мастерам, очень немногие люди, которые занимаются дизайном, добиваются ситуации, когда их имя что-то говорит и широкой публике тоже. Филипп Старк — человек, известность которого выходит за рамки нашего мира. Кто-то был в ресторане «Бон» и видел его лицо на стульях, кто-то был в одном из отелей...
Если поэт — то Пушкин, если дизайнер — то Старк.
В общем, да. Это главный дизайнер нашего времени. Может, и всякого времени вообще. Ведь профессией дизайн стал считаться недавно, и над тем временем, когда он является профессией, Старк царит.
Имея в виду заслуги, обаяние и популярность, которыми он обладает, очевидно, что, если уж дизайнерскому журналу, который тоже бренд, привязываться к какому-то персонажу, то это, конечно, он.
И ты решила его пригласить?
Ну, как сказать — решила... Мы мечтали его пригласить. Думали об этом довольно долго. Но думали, что он не согласится. В ноябре он приехал в Москву представлять один из своих проектов, и так получилось, что нам удалось пересечься на более чем три минуты. Мы озвучили свое прекрасное смелое предложение, и внезапно, по какой-то мистической причине, он решил, что ему буквально нечем заняться, кроме как делать с нами номер.
И как вы делали номер?
Это было очень круто. Мы явились на встречу подготовленные. Поскольку мы знали, что его в жизни интересует, мы подготовили даже темы номеров, которые, как нам казалось, ему подходили: секс, будущее, экологические технологии. Старк воззрел на этот список и сказал: «Ну, секс — это понятно, технологии тоже понятно, давайте я буду делать номер о будущем, потому что это и про секс, и про технологии, и вообще про все, что я люблю».
Вместе с этим списком мы ему явили набор опций, с которыми может работать приглашенный редактор. Это были наши стандартные рубрики: поход по магазинам, перечисление любимых мест мира и так далее. Он на этот список воззрел и сказал, что это все ему не годится, потому что он не хочет ассоциироваться ни с чем коммерческим. И, вообще, если уж номер о будущем, то, поскольку одна из установок заключается в том, что в будущем никакого дизайна не будет, то не надо всех этих стульев, всего этого не надо. Поэтому Старк сам будет рожать концепцию, а как конкретно он будет ее рожать, он собирался сказать нам наутро.
А встреча наша происходила в десять вечера, перед его презентаций. Мы оставили у него эти бумажки и, замирая от ужаса, стали смотреть, как он на этой презентации пьет вкусные коктейли. Нормально, хорошо зажег мужчина на наших глазах. А встреча у нас завтра в 9.30 утра. В период между 12 часами ночи, когда мы его видели последний раз, и 9.30 утра он сосредоточился на наших бумажках и явился с готовой концепцией.
Он сказал, что хочет, чтобы номер был сделан, как он выразился, эффектно по смыслу и без проблем. Подход хороший. Единственным условием Старка было то, что он не хотел вставать ни с какой рекламой и не хотел прямых ассоциативных завязок даже между своими старыми работами и тем, что он говорит сейчас. Все, что формально относится к предметным рядам дизайна, он выкинул. Мы обсудили некоторые графические ходы. Например, на страницах его секции есть вертикальные зеленые плашки, на которых написаны цитаты великих людей о том, что такое будущее. Это было придумано на первой встрече. Определив основные направления нашей жизни, мы убежали в разные стороны думать.
Потом были встречи, на которых мы обсуждали бумагу, предлагали ему образцы графики для его секции...
Бумага в секции Старка не такая, как обычно?
Она напечатана на специальной бумаге. Он хотел, чтобы бумага была почти офсетная, почти как в альбоме для рисования. Не глянцевая, а шелковистая, и немного плотнее, чем в остальном журнале. Он дал нам большое программное интервью... было две таких рабочих встречи, на которых мы определяли всякую конкретику, и много-много-много-много томов электронной переписки.
В январе этого годы мы встречались в Париже, где он фотографировался в качестве человека будущего, как бы мутанта...
А кто его фотографировал?
Его фотографировал удивительный мужчина по имени Себ Жаньяк. Это жуткий радикал, пионер цифровой фотографии, графический дизайнер, мега-фотошопщик и так далее. Он знаменит тем, что подвергает картинки безумной фотошопной обработке. Широкой публике он известен фотографией Наоми Кэмпбелл, абсолютно лысой и облитой силиконом, в виде такого робота шоколадного. Старк у нас не такой радикальный, он мутант в другом смысле: у него там такая интересная микросхема в лице просвечивает. Это похоже, если кто видел, на один эпизод в «Железном человеке»: когда Тони Старк (что характерно!) оказался окончательно отравлен оружейным плутонием, у него на шее появилась сеть непонятных кривуль, и кто-то из персонажей спросил: «Это у тебя что на шее за высокотехнологичный кроссворд?» Вот у Филиппа Старка на лице такой высокотехнологичный кроссворд. И глаз у него горит. В общем, там все хитро.
Что за история с двумя обложками?
История с двумя обложками специально делается для того, чтобы всем было весело и интересно. Портрет мутанта с высокотехнологичным кроссвордом снимался как кадр потенциально обложечный. И на обложку он садится красиво. Но журнал с такой обложкой непохож на стандартный журнал AD. Поэтому мы решили, что это будет коллекционный тираж. У журнала два тиража, один побольше, другой поменьше. Тот, который поменьше — он особенный, там на обложке Старк с горящим глазом, и все там дико и странно.
Вообще, Филипп Старк — эта часть моей персональной биографии. Еще до того, как я стала работать в журнале AD, я была фрилансером и в этом качестве поехала на Миланский мебельный салон. Это был апрель 2001 года. И вот, я, молодой, неоперившийся, ничего не знающий о дизайне человек, хожу туда-сюда и кому-то говорю по телефону: сказали, что сейчас Старк придет на какой-то стенд, но, говорю, ха-ха-ха, конечно, никуда он не придет. А в то время Старк был вообще бог. И вот, захлопнув крышку телефона, я поворачиваюсь и врезаюсь в Старка. Я говорю: «Можно взять у вас интервью?» И он: «Да, девушка, можно». Видимо, он тоже ошалел.
И стала я брать у него интервью. Оно было очень коротким. Я брала его в 10.30 утра, сразу после открытия выставки, и от большого ума первый вопрос, который я задала, был: «Что вы думаете про тенденции мебели на этой выставке». Он так аккуратно на меня посмотрел и говорит: «Вообще-то ничего, я только что пришел». Но как-то высосал из пальца некоторое количество тенденций, которые потом прекраснейшим образом подтвердились.
Оказалось, что это было первое интервью, которое он дал кому бы то ни было русскому. Я очень гордилась этим. Потом мы много раз встречались по разным поводам, и он говорил: «А-а, я помню!», и было смешно. А когда 10 лет прошло, вот что получилось. И опять апрель.