Сейчас самое время подчистить все неровности, сделать то, что хотелось давно. У меня есть новый айпад, и я собираюсь освоить новые программы и отчасти перейти на цифровое изображение. У меня есть один проект, связанный с диджитал, не хочу раньше времени о нем говорить, но думаю, это будет интересно.
Я сейчас разрабатываю стратегию новых проектов. То есть я не занимаюсь дневником карантина, считаю, что тактически это интересно, а стратегически — нет. Я считаю, что художник все-таки должен создавать тренды, а не быть в мейнстриме.
В Высшей школе экономики, где я преподаю современную живопись, мы перешли на онлайн-проекты, и я считаю, что это неожиданный подарок для студентов. Мы занимались в основном технической стороной дела, а сейчас есть возможность заняться проектным мышлением, то есть созданием неких проектов, структуризацией живописи, стратегическим видением того, что такое современная живопись и вообще современное искусство.
Мы делаем несколько проектов в интернете, один как раз связан с вирусом — artvirus 2020. Это ресурс, куда студенты каждый день выкладывают свои работы. Кто-то создает истории про свои мастерские, кто-то про комнаты, кто-то про своих родственников или про себя. Кто-то кинул клич в интернет и там работает с разными людьми, а некоторые делают выставку в подъезде. То есть все занимаются проектной деятельностью. Для них, мне кажется, это очень важно, потому что они сталкиваются с реальной жизнью и реальной аудиторией, которая есть сейчас в интернете, потому что все существуют там. Я считаю, что для художников в изоляции есть свои плюсы. И вообще, для многих людей изоляция — это возможность пересмотреть многие вещи, убрать из жизни старое и увидеть новые перспективы. Я думаю, что после тяжелых времен начнется интересная движуха.
Я попала на карантин в Лондоне. Приехала в гости к сестре Наташе и собиралась попутешествовать по Англии, а вместо этого путешествую по ее квартире и окрестностям. Я стала любоваться этой квартирой, где много всего на стенах висит, и мы с Наташей сняли фильм про то, как мы здесь живем.
Все началось с заказа, который пришел из галереи Iragui, с которой я работаю. Галерея попросила рассказать не то чтобы про изоляцию, но про художников в мастерской. Еще питерские художники Людмила Белова и Елена Губнова предложили снять видео про жизнь художников в изоляции, и мы решили, что должны сделать сюжет. Для этого пришлось поучиться видеомонтажу. На очереди небольшой фильм про ВХУТЕМАС с участием работ наших предков — скульпторов. У нас с Наташей должна была в середине апреля открыться выставка “Уроки ВХУТЕМАСА” в галерее “Роза Азора”, но не сложилось. А еще я без конца рисую какие-то картиночки — обо всем, что вокруг вижу. Или беру свои старые и на них пририсовываю на злобу дня какие-то карантинные атрибуты. Меня это очень увлекает.
Меня задела нынешняя ситуация и как галериста, и как художника. Первый коллапс у меня был в Барселоне, куда я прилетела, чтобы делать там свой перформанс и показывать персональную выставку, и все это закрыли за два часа до начала. Я вернулась в Москву, когда здесь большинство еще не подозревало, что такое коронавирус, все над этим смеялись, а я, побывав в Испании, знала, что здесь все будет так же, как там.
Поскольку я вернулась в тот день, когда приезжающих из-за границы начали сажать на карантин, я сижу дома дольше, чем все остальные, и уже давно работаю дистанционно. Поучаствовала в выставке сайенс-арта, которую успели открыть в один из последних дней марта в Музее архитектуры имени Щусева и до сих пор показывают онлайн. Я представила там проект, который называется “Аудиовизуальная аптека”. Мы делаем его с Инной Яковлевой, моим партнером, уже десять лет, и мне кажется, что сейчас он будет востребован, потому что это искусство, которое лечит звуками. Звуки на очень высоких частотах, недоступных уху человека, которые блокируют проникновение вируса в клетку.
Сейчас мы сконцентрировались на том, чтобы перенести нашу деятельность в сеть, сделать сайт, презентации, продумываем, как мы будем работать дальше. Даже если нам придется сидеть дома еще год, у нас есть решение, что мы будем делать.
Я рисую постоянно и еще участвую в программе “Шар и крест” на фейсбуке, которую запустил Максим Боксер. Каждый художник может выставить на продажу работу стоимостью до пяти тысяч рублей. Я достаточно дорогой художник, но у меня много эскизов, много альбомов — я вырываю листик и ставлю на фейсбук, и люди сразу его покупают. Так как сумма в районе трех тысяч за лист, я меняю эти листы на вино.
Это смешно, да. Три тысячи — потому что цифру пять я не люблю, тройка мне ближе. Покупают в основном коллекционеры, и несколько известных художников купили мои работы. Вино мне присылают курьерской службой, рисунки тоже забирает курьер. Сегодня тоже с 10 до 18 курьер должен приехать — рисунки ждут его в папочке формата А3.
Смотрите, что я делаю на карантине. У меня есть техника, которую я называю “биотипия”. Это апгрейд старинной техники монотипии — живописи на воде. Когда на воду льется масляная краска, она растекается, и я потом пытаюсь сделать из этого современные вещи: ввожу это в видео-арт, использую в спектаклях, в инсталляциях. И сейчас, поскольку делать больше нечего, все выставки прекратились, я подумала вот о чем.
Instagram content
This content can also be viewed on the site it originates from.
Мы сидим на карантине всей семьей, накапливаем мусор. Каждую неделю ходим его выбрасывать. И я собираю вот эти упаковки из-под воды, соков, чая, коробки из-под лекарств, грунтую их и потом окрашиваю в разные цвета. Во-первых, это позволяет увидеть, что с нами происходит, как мы потребляем. Мы же никогда не задумываемся в обычной, мирной жизни, как мы накапливаем мусор, а сейчас пойти выбросить мусор — это перформанс. К быту мы стали по-другому относиться, с тех пор как заперты в быту.
Во-первых, все равно надо заниматься творчеством, чтобы куда-то сбрасывать запертые чувства. А во-вторых, я заметила, что каждая неделя имеет свой цвет. Первая неделя изоляции для меня была напряженно-тревожная — все красно-черное получилось. Вторая неделя более спокойная, сине-черная. Меланхолия, скажем так, не тревога. Не знаю, что будет с третьей и четвертой неделями, но я каждый раз, пока у меня есть возможность, крашу вот эти упаковки.
Instagram content
This content can also be viewed on the site it originates from.
Я думаю, что это все потом станет частью выставки “Запертые чувства”, которая должна была открыться в начале апреля. Название было придумано осенью, а сейчас из аллегории превратилось в прямое высказывание.
Как только ситуация в Москве начала обостряться, мы эвакуировались на дачу, в деревню с ласковым названием Кокшамары в марийской тайге (Республика Марий Эл). Здесь нет проблем с мобильным интернетом. Я на днях читал онлайн-лекцию о современной фотографии для подписчиков ВДНХ в инстаграме.
И каждый день часов по пять провожу в лесу. Хожу, завороженный, от опушки к опушке, как из зала в зал в музее, и удивляюсь жизненности и экспрессивности окружающих меня форм. Какая неуловимая и безжалостная борьба происходит между деревьями в лесу за выход в свет. Смотришь на какую-нибудь молоденькую сосенку или березку, которая тянется к небу. А рядом на точно такое же деревце уже свалилось другое, сухое и страшное, прижав его макушкой к земле. После этого проникаешься уважением к деревьям, чьи стволы настолько изогнуты, что напоминают силуэты причудливых сосудов. В их формах видишь безусловное желание продолжать жить. Но пока это первые наблюдения. Лес кажется гораздо интереснее таких прямолинейных посланий. Хочу собрать материал для фотокниги.
Фото: архив пресс-службы