Прошлой весной, в разгар пандемии COVID-19, художник-постановщик нашумевшей новинки от Neflix “Малькольм и Мари” Майкл Грасли находился в поисках особенного дома в Кармеле, штат Калифорния, — “чего-то современного и высококлассного, с мотивами из середины века и открытой планировкой”. В то же время он получил звонок от своего соавтора, сценариста и режиссера Сэма Левинсона, который вот-вот должен был начать съемки второго сезона сериала “Эйфория” для HBO. На волне внезапно освободившегося времени Левинсон предложил коллеге поработать над совершенно новым проектом — “Малкольм и Мари” для Netflix. В ролях популярные актеры: Зендая и Джон Дэвид Вашингтон. Снимали и монтировали картину тайно, в период с апреля по сентябрь 2020 года.
“Вы можете смотреть и думать: “Это просто красиво декорированный дом”. И с какой-то стороны, это не будет неправильно, — говорит Грасли. — Это была не очень сложная декораторская работа. Но это обманчивая простота”.
Хотя это уже четвертый совместный проект Левинсона и Грасли, для них фильм был дебютом с точки зрения того, сколько всего им пришлось переосмыслить и переделать для работы в условиях глобальной пандемии и новых правил. “Мы решили сделать это в самом начале карантина, пока лица точно были скрыты под масками, — рассказывает продюсер. — У нас были ограничения по времени, в ресурсах и местах... А ведь обычно мы принимаем эти вещи как должное”.
Обновленная, усеченная стратегия (Грасли провел месяц, работая над “Малькольмом и Мари”, а, для сравнения, его текущий проект требует 12 недель подготовки) включала в себя сокращение численности команды, обязательный карантин и создание отдельного пространства-“пузыря” для художественного отдела. Получается, что работа над фильмом проходила изолированно — это усложнило обычный процесс коллаборации между отделами. “Моя команда приехала раньше и каждый день звонила остальным по FaceTime, чтобы показать, что мы делаем, — рассказывает продюсер. — Мы создали комплект со всем необходимым (кроме мебели) для съемок: бутафорскими сигаретами, 25 коробками макарон с сыром, фирменными полотенцами из Company Store. Ведь мы не могли ходить в город и покупать эти товары”.
Через три дня художественный отдел и съемочная группа поменялись местами. “Я вышел, спрятал ключ, и через шесть часов приехали они, чтобы впервые увидеть съемочную площадку вживую. Через две недели они уехали. А мы вернулись, чтобы восстановить дом”.
Кармель — единственное место в США, где можно проводить съемки на частной собственности без специального разрешения. Именно туда Гарсли поехал “на разведку” и обнаружил “дом-гусеницу” Caterpillar House Джонатана Фельдмана — особняк с особенной, “змеевидной” архитектурой, расположенный среди холмов рядом с заповедником Санта-Лючия. К счастью, продюсер хорошо подготовился: “Это должен был быть один из тех домов в Лос-Анджелесе, который снимают студии для талантливых актеров, приезжающих в город на работу. Они склонны иметь дизайн середины века, и оттуда открывается великолепный вид на Малхолланд Драйв. Особняк был построен 10 лет назад, но вдохновлен стилем mid-century и имеет открытую планировку, как мы и хотели. Это волшебный дом с лаконичным дизайном, прекрасно гармонирующий с ландшафтом, который не мешает интенсивности драмы”.
Эта же установка “не отвлекать от сюжета” во многом определила декор и мебель, которые Грасли подобрал в магазине Berkeley's Bay Home: например, трехпанельное зеркало и глянцевый шкаф для бара в кабинете главного героя. Гигантская встроенная перегородка-изголовье была демонтирована так, чтобы планировка спальни вовсе полностью изменилась. “В доме почти везде панорамные окна, поэтому все пространства как бы ориентированы на улицу. Но мы снимали ночью и хотели сделать акцент именно на интерьерах, поэтому сделали перепланировку, чтобы переориентировать фокус зрителя на то, что происходит “внутри дома”.
Даже небольшой реквизит и предметы искусства, которые декоратор Кейт Инглиш привезла из Лос-Анджелеса, должны были “казаться ценными, но не слишком выделяться, чтобы не отвлекать от главного — удивительных лиц актеров”.
Еще одним новым элементом, с которым пришлось столкнуться Грасли, была черно-белая пленка, которую использовал Левинсон. “Дом был очень узким, а стены из утрамбованной земли превращались в объективе в гигантские серые глыбы. Но черно-белый цвет дружелюбен к текстурам и узорам. Это дало нам редкую возможность использовать графические элементы, чтобы добавить контраста и разнообразия (например, коврик из овчины, занавеску Anthropologie за ванной, предметы из плетеной пряжи). Обычно такого избегают в цветных фильмах”.
Одеяло Navajo на диване стало таким хитом, что с его использованием сняли целую сцену. Но ничто не прижилось на площадке так хорошо, как очаровательная винтажная подушка с фламинго. Грасли добавляет: “Люди ссорились из-за нее и хотели забрать ее к себе домой, но моя жена уже купила подушку для нашего дома. Я схватил ее, когда уезжал. Подушка обязательно должна была вернуться со мной домой, иначе у меня были бы большие неприятности, прямо как у Малкольма”.
Впервые материал был опубликован в Architectural Digest.
