Портрет: дизайнер Майкл Анастасиадис
Майкл Анастасиадис Родился в 1967 году на Кипре. В 1988 году переехал в Лондон, где сначала выучился на инженера (в Имперском колледже), а потом на дизайнера (в Королевском колледже искусств). В 1994 году основал собственную студию. Работы Анастасиадиса хранятся в лондонском Музее Виктории и Альберта, венском МАК, нью-йоркском МоМА.
В ответ на имя Майкла Анастасиадиса сознание первым делом неизменно выдает две ассоциации: светильники и сферы. Сфера – его почти безраздельно любимая геометрическая форма, светильники – обожаемый жанр. Об этих пристрастиях он может говорить с интонациями древнегреческого философа: сфера – возвышенная, первозданная и совершенная форма, освещение – поэтичный и многосмысленный феномен. И тут же запросто встает на позиции художника-ремесленника. Шар, объясняет он, очень удобен своими возможностями по части образности: немножко измени контекст – и он будет выглядеть небесным светилом или ягодой, жемчужиной или мячом. А создание светильника – прежде всего интересный вызов. “Ты должен создать предмет, у которого две функции: украшать интерьер и светить. Это совершенно разные сценарии, и их не всегда просто сочетать”.
Анастасиадис признается, что иногда все-таки держит в голове, создавая тот или иной предмет, некую картинку воображаемого интерьера. Но старается этим не злоупотреблять: “Мне кажется, дизайнер должен создавать вещи, которые убедительно звучат в любом интерьере. В абсолютно любом”.
В этом смысле универсальность – его центральный художественный принцип, но не только. Это еще и способ доверить часть творческого процесса потребителю: “Надо дать человеку свободу использовать и интерпретировать эти вещи по-своему”. Кажется, до предела эта цель была отработана в его серии светильников String. Вместо того чтобы стыдливо прятать электропроводку, они предлагают сам провод превращать в элемент декора, натягивая его в пространстве так, как заблагорассудится (для поощрения смелости клиентов компания Flos даже выпустила буклет, а потом и приложение для смартфонов, объясняющее открывающиеся при использовании String творческие возможности).
Созданные им вещи нередко оказываются в музеях на правах произведений современного искусства, но при этом сам он хочет быть выше меняющейся арт-моды: “Нет смысла делать объекты, которые устаревают через несколько лет. Я верю в вещи, которые будут прекрасно смотреться и двадцать, и сто лет спустя. Именно поэтому я люблю материалы, которые не стареют, – стекло, металл, камень. А с пластиком стараюсь не работать. Искусство? Да. Современное? Не знаю. Нет какой-то одной художественной эпохи, которая для меня важнее, чем все остальные”.
Всегда любопытно наблюдать, как Анастасиадис работает с историческим материалом – такое тоже случается. Например, в венском MAK (Музее прикладного искусства), где он выступил дизайнером и отчасти куратором выставки старинной австрийской мебели, азартно играя смыслами: “Мне тогда очень понравился образ маятника: это и отсчет времени, и инструмент гипнотизера – напоминание о психоанализе, – и метроном музыканта, ведь Вена – город великих композиторов”. Или в лондонской греческой церкви Святой Софии, для которой Майкл спроектировал рафинированную минималистскую вариацию на тему традиционного паникадила. “Многие клиенты потом мне предлагали повторить эту вещь, но я отказывался. Потом, правда, увидел ее копии в каком-то отельном баре в Испании. Очень расстроился”.
Ассоциации и культурные референции очень важны, признает Майкл, и часто ему приходится отталкиваться от чего-то, что на самом деле было подсмотрено в искусстве. Или же в природе. Возможностей много: иногда у дизайнера с ходу возникает в голове почти готовый образ, иногда приходится начинать с функции, с решения практических задач. Но, настаивает Анастасиадис, это в любом случае только начало. А дальше надо долго и терпеливо удалять из найденной идеи лишнюю информацию, лишние элементы, лишние воспоминания, лишние украшения, снимая слой за слоем до тех самых пор, пока не покажется чистая сущность, предельно простая и потому предельно красивая. “Да, это занимает какое-то время. Но зато и возникает предмет, который уже вне времени”.
Текст: Сергей Ходнев