Фабричный комплекс Lladró в местечке Тавернес-Бланкес напоминает образцовый пионерлагерь. За широкими воротами, у которых дежурит дружелюбный охранник, виднеются бассейн и баскетбольная площадка. На заднем плане – газон с беседкой, а по бокам тянутся светлые бетонные корпуса.
Тишина, как во время тихого часа. Хотя на градуснике под тридцать пять, а на часах время сиесты, желающих освежиться в водоеме не видать. Сопровождающий меня менеджер поясняет, что в августе, когда фабрика уйдет на каникулы и ее территорию откроют для всех желающих, бассейн оккупируют ребятишки из соседних домов. В остальное время года сюда пускают по предварительной договоренности. Но приезжают в Тавернес-Бланкес все-таки не купаться, а посмотреть на производство – Lladró тайны из него не делает.
Ожидая, пока сотрудники вернутся с обеда в цеха, я гуляю по музею, где выставлен чуть ли не полный ассортимент марки. Среди старейших образцов – грустные Дон Кихоты и балерины в кружевных пачках. Есть и современные раритеты: фарфоровые господа в костюмах и галстуках, которых я приняла за инженеров, оказались мормонскими миссионерами. Делают их для американского рынка.
Следующая остановка – демонстрационный цех. Здесь всё так же, как на основном производстве, но компактней. За столами сидят исключительно женщины, погруженные в сборку и раскраску статуэток. Гид сообщает, что это типично – мужские пальцы не подходят для мелкой работы, сильный пол занят на отливке и обжиге. Как раз в эту минуту крепко сбитый парень подхватывает свисающий с потолка шланг и начинает заливать жидкий фарфор в гипсовые формы.
Вообще рождение фигур начинается не в цеху, а в расположенном в глубине территории шатре, где работают художники. Фигуры ваяют из глины, потом они поступают на утверждение худсовета. Фабрика, основанная в 1953 году братьями Хуаном, Хосе и Висенте Льядро, остается семейным предприятием, так что все решения принимают их дети и внуки плюс приглашенный арт-директор. Сейчас этот пост занимает дизайнер Хайме Айон.
После заливки детали подсушивают и помещают в закрытую коробку. Главное – поддерживать влажность на определенном уровне: недосушенные детали деформируются при склейке, пересушенные трескаются при обжиге. На сборку статуэтки средней сложности уходит час, вместо клея – жидкий фарфор. Потом фигурку передают художникам.
На моих глазах одна из женщин сосредоточенно красит волосы фарфоровой девочки в сиреневый цвет, на стойке с уже готовыми фигурками наблюдается не менее странная картина – розовые лягушки, зеленые лебеди и прочие ошибки природы. Настоящий цвет красок проявится только в печи. Изначально они прозрачные, и, чтобы художники не путались и не красили одно и то же место по десять раз, в них добавляют пигменты-маркеры, которые потом без остатка сгорят в печи.
Готовые к обжигу фигуры успевают заметно уменьшиться в размерах и на ощупь кажутся абсолютно сухими, но это еще не предел – в печи они усядут еще на пятнадцать-двадцать процентов.
На этом официальная часть экскурсии заканчивается. Туристы расходятся по домам, но меня ведут дальше – в цех, где занимаются так называемым высоким фарфором. Технологии здесь используются те же, но масштаб задач совершенно иной.
Фигуры сложнее и крупнее, состоят из десятков деталей, некоторые из них приходится обжигать по нескольку раз. Счет времени идет не на часы, а на дни. В помещении размером со школьный спортзал работают порядка десяти женщин, одетых в белые халаты и сосредоточенных, как хирурги во время операции.
Одна из мастериц занята росписью китайского льва. Весит эта махина несколько килограммов, при этом разбиться может в любую секунду, без всякой “помощи” со стороны – треснет под собственной тяжестью, и делу конец. Для страховки под фигуры подкладывают фарфоровые бруски – некоторые обложены этими подпорками со всех сторон. Но и это еще не гарантия успеха. Того же китайского льва покрывают краской в несколько слоев – в теории при обжиге это даст особый, плавный переход цвета. Но на практике может случиться всё что угодно. Большая часть брака возникает именно в печи, и установить, в чем его причина, зачастую невозможно. Фарфор – капризный материал.
В отличие от демонстрационного цеха, где каждый занят решением собственной задачи, здесь мастерам приходится объединять усилия. Например, чтобы передвинуть какую-нибудь фигуру – сделать это можно не иначе как в четыре руки. При этом в помещении стоит неожиданная для женского коллектива тишина. Вот это и есть самое удивительное.
Работа у этих женщин такая, что впору оказаться далеко за гранью нервного срыва, а вместо этого – тишь да гладь. Бьющие через край эмоции выражает лишь красный дракон, работу над которым они только что закончили.
