Окрестности Брюссельской обсерватории – как Остоженка в Москве: район, что называется, элитного жилья. Дома и квартиры здесь во все времена стоили немалых денег, и покупка недвижимости сама по себе была заявкой о том, что деньги эти есть. Как часто бывает в такой ситуации, застройка в районе Брюссельской обсерватории получилась разношерстная. Бельгийскую столицу недаром называют иногда “столицей китча” – есть тут рококо и фламандская псевдоготика, колониальный стиль и модернизм, отголоски османовского Парижа и хоффмановской Вены.
Именно влияние “венского” варианта ар-нуво, стиля сецессион, чувствуется в доме, который в 1924 году построил в районе обсерватории архитектор Йозеф Диерикс. Первым владельцем дома был Пауль-Густав ван Хеке, интеллектуал, денди, владелец художественной галереи и покровитель бельгийских сюрреалистов. Жена его, Онорина (для друзей – Норина) де Шрийвер, была модельером – ее даже называли “Северной Шанель”.
Платья Норины пользовались успехом у бельгийских дам – в немалой степени этому способствовали необыкновенные показы, которые она устраивала прямо в вестибюле своего дома. Оформлял их протеже ее мужа – Рене Магритт: он украшал интерьер вестибюля своими рисунками. От рисунков этих, конечно, не осталось и следа – да и весь образ жизни, который вела брюссельская богема между двумя мировыми войнами, безвозвратно канул в прошлое.
Новую жизнь в великолепное старое здание вдохнул французский декоратор Жан-Жак Эрви. Поселившись здесь вместе со своей женой Софи, он рьяно взялся за восстановление в своем доме не просто интерьеров, но самого духа “эпохи джаза”.
Первым принципом в работе Эрви было – не экономить. Нельзя воссоздать мебель и интерьеры ар-деко, пользуясь дешевыми материалами. Тем более что сохранившиеся детали декора сами диктовали соответствующий уровень: лестница, ведущая на второй этаж, сделана в технике терраццо, полы в вестибюле выложены разноцветной керамической плиткой, двери покрыты пластинками золотой слюды, а у стены стоит мозаичный фонтан.
Все эти детали Эрви воссоздал невероятно тщательно. Кроме того, он восстановил по сохранившимся фрагментам цвет стен (яично-белый), отчистил старинные оконные переплеты, выстелил полы ванной мрамором. Окончив ремонт, декоратор закупил в дом множество антикварной мебели. За абсолютным единством стиля, впрочем, он гнаться не стал. В вестибюле (эта комната, как и во времена ван Хеке, выполняет также функции гостиной) у Эрви стоят кресла работы Карло Бугатти, мастера раннего итальянского ар-деко.
В столовой висит неоготическая люстра и стоят стулья в стиле французского Регентства. Стену ванной украшает живопись 1920-х годов. Еще одну гостиную – она расположилась в помещении бывшего зимнего сада – Эрви обставил мебелью собственного дизайна и стульями в стиле Наполеона III. Здесь же расположилась полинезийская маска, отдающая дань этническим элементам ар-деко.
Смешение мебельных стилей на фоне цельной архитектуры дало неожиданно гармоничный эффект, которым хозяева с полным основанием гордятся. Правда, Эрви, будучи дизайнером и коллекционером, не отрицает возможных изменений – появления, к примеру, произведений современного искусства. Но Софи решительно против. “Если муж изменит в доме хоть что-то, я подам на развод”, – говорит она. И в этой шутке – лишь доля шутки.
Текст: Барбара Стоэлти
Фото: РЕНЕ СТОЭЛТИ