Идея с самого начала казалась странной – завести русскому царю, петербургскому жителю, дачу в Крыму. Русская жизнь никогда не была настолько стабильной, чтобы главный человек страны мог вот так запросто из нее выпадать и устраивать себе каникулы. Русские цари совершенно разумно предпочитали даже летом не удаляться из столицы дальше пригородных резиденций.
Но эту странность объяснить просто: Александр II, который купил Ливадию в 1860 году для жены, жену не любил. Через пару лет в его жизни появится фрейлина Долгорукова – будущая морганатическая супруга, но и до встречи с ней император ни в чем себе не отказывал. Императрица слыла дамой болезненной, раздражительной, нудной – ей прямо необходимо было поправлять здоровье на даче в Крыму, в чудесном, совершенно итальянском климате. Куда требовалось вначале ехать на поезде до Севастополя, а потом плыть на яхте. Ехать туда ненадолго просто не было смысла.
Раньше Ливадия принадлежала польскому миллионеру Потоцкому. Финансовые возможности и жилищные потребности императорской фамилии предполагали нечто большее. За первые четыре года владения Ливадией новые хозяева добавили почти шестьдесят построек. Вместо виллы Потоцкого встал Большой дворец, рядом Малый: на случай приезда цесаревича Александра Александровича с женой.
Цесаревич, даже став императором Александром III, по-прежнему любил отдых в Крыму. Настолько, что в 1891-м прикупил к Ливадии соседнее имение Ореанда – все вместе составило самый большой парк Крыма площадью сто шестьдесят гектаров. Он даже мог себе позволить такое хобби, как созерцательная рыбалка с удочкой на берегу, что уже само по себе характеризует русскую политику тех лет. "Когда русский царь рыбачит, Европа ждет", – говаривал Александр. Вскоре у него появился еще и печальный повод чаще бывать в Ливадии: в царской семье опять завелся хронический пациент – великий князь Георгий заболел туберкулезом и начал жить в Крыму почти безвылазно. Ливадия становилась не столько царской летней дачей, сколько санаторием.
С возрастом и сам Александр стал ездить туда не только с удовольствием, но и с диагнозом: хронический нефрит. В 1894 году он так простудился на охоте, что ситуация оказалась критической – пытаясь продлить его дни, царя отправили в Крым. В Ливадию срочно вызвали из Германии невесту цесаревича Николая, Алису Гессен-Дармштадтскую, а из Петербурга – исповедника Иоанна Кронштадтского: никто, включая пациента, не сомневался, что из Ливадии Александр вернется уже траурным поездом. На крымских фотографиях этих дней у Алисы затравленный взгляд: она впервые увидела русский двор, причем в драматичной ситуации, и у нее лицо человека, который понял, что никогда не сдаст этот экзамен. Но в серии рисунков "Смерть Александра III в Ливадии", сделанной Михаем Зичи с натуры, ничего такого нет. Послуживший трем русским царям подряд, Зичи знал, что рисовать, а что не надо: на рисунках – кончина русского богатыря.
В 1894 году дворец, зарисованный Зичи в подробностях, назывался уже не Большим, как когда-то, а Старым. И это была чистая правда: он обветшал. В 1904 году его решили снести.
От решения до действия прошло шесть лет. Зато на снос старого дворца, переделку парка и возведение нового потребовалось всего семнадцать месяцев. Две с половиной тысячи рабочих без пауз сменяли друг друга – ночью жгли факелы. Одновременно возводили дворец министру двора барону Фредериксу, свитский корпус и дороги. Сам дворец стоил два миллиона рублей, еще два – "инфраструктура".
Удивительно, но столь статусный проект отдали местному архитектору Николаю Краснову – до Ливадийского дворца он строил лишь особняки в Ялте. Зато после – стал академиком. Местные кадры предпочли, скорее всего, потому, что слишком капризной была почва и специфичным климат. Первым делом Краснов занялся дренажем и устройством водосборных галерей, в грунт пришлось забить огромное количество бетонных свай, а на них положить железобетонную подушку, иначе почва просто просела бы под будущим монстром.
Очень условно этот дворец называют "в стиле неоренессанс". Краснову хотелось, чтобы большое и тяжелое здание выглядело легким, нарядным и светлым, как курортница. И чтобы оно, как всякий нормальный крымский отдыхающий, со всех сторон подставляло себя солнцу и ветру. Моднейшая мебель, деревянные панели (кленовые, дубовые, ясеневые, тисовые), камины – все до последней полки-табуретки было специально заказано в Петербурге и Москве и поставлено на свое место.
Дворец строили так, чтобы ездить каждое лето, жить в нем подолгу и даже счастливо. Семья Николая II побывала там четыре раза. Осенью 1911-го и 1913-го и весной 1912-го и 1914 годов. А еще через четыре года эта семья исчезла совсем.
В 1925-м открытый солнцу и ветру дворец принял первых сто пятьдесят постояльцев: на воротах вместо “Ливадия – имение Его Императорского Величества” написали “Крестьянский курорт Ливадия”.
От обстановки, любовно заказанной Красновым, на месте только стенные панели да камины: в свое время вырывать их с мясом почему-то не стали. Все остальное, вплоть до мелкой фаянсовой дребедени со штампом “Ливадiя”, до сих пор всплывает в ялтинских антикварных магазинах. “От бабушки досталось!” – с возмущением цитируют объяснения людей, которые все это несут в магазин, музейные работники. А что – ничего странного: в 1925 году эти бабушки вполне могли быть первыми, свежими крестьянскими курортницами.
Текст: Юлия Яковлева
Фото: Фриц фон дер шуленбург