В 2011 году Америка праздновала 100-летие со дня рождения Джона Лотнера, умершего в 1994 году. Искусствоведам не удается свести его творчество к определенному стилю. Иногда его рассматривают как представителя австрийского модернизма в Калифорнии. Основания есть: как и у предшественников, Рудольфа Шиндлера и Рихарда Нойтры, в нем текла австрийская кровь. Как и они, он прошел через студию Фрэнка Ллойда Райта и строил в основном частные дома в Лос-Анджелесе. Но на этом сходство кончается.
Рихард Нойтрa, с точки зрения Лотнера, “всю жизнь повторял одно и то же решение”, вместо того чтобы придумывать новое. Да и австрийской крови в нем было не много – мать была американкой. Он родился в Америке, произносил свою фамилию по-английски – Лотнер (а не Лаутнер, как ее произносят по-немецки) и, по мнению критиков, был первым архитектором, развивающим видение Америки поэтом Уолтом Уитменом.
Лотнер терпеть не мог Калифорнию. “Когда я первый раз проехал по бульвару Санта-Моника, – писал он, – меня чуть не вырвало. Если кому-то надо научиться строить уродливые дома, лучшего образца не найти. Здесь они уродливы какой-то естественной уродливостью”.
Но, перебравшись сюда из Висконсина, он остался навсегда, и его творчество объявлено идеальным выражением природы и духа Калифорнии. На первом месте среди нелюбимых калифорнийских объектов Лотнера были фастфуды типа “Макдоналдса”. При этом построенная им в 1949 году забегаловка Googie породила целое направление Googie Architecture и стала, по существу, символом калифорнийского образа жизни.
Благодаря совместной работе с Райтом Лотнеру довелось познакомиться со многими знаменитостями – Гропиусом, Ле Корбюзье, Мис ван дер Роэ. Ни один из них не произвел на Джона ни малейшего впечатления. “По сравнению с Фрэнком Ллойдом Райтом все они пустое место”, – говорил он. Тем не менее их влияние очевидно. С Мисом его роднит элегантная отточенность деталей, а под фразой Ле Корбюзье “надо учиться у американских инженеров, но бояться американских архитекторов” Лотнер мог бы подписаться сам.
Два главных компонента творчества Лотнера – унаследованный от отца интерес к философии Канта, Бергсона и Сантаяны, приведший к пониманию жилого пространства как выражения индивидуальности, и пристальное внимание к конструкции и технологии. Еще в студии Райта он пропускал занятия черчением и архитектурными отмывками, предпочитая им работу в столярной мастерской. Хотя владение Лотнером технологией железобетона и стали не уступает никому из современников, именно виртуозное использование деревянных конструкций делает его дома неповторимыми.
Лучше всего это видно в доме семьи Швиммер. Это относительно поздний проект Лотнера. В 1982 году, начиная работать над домом, он уже успел развестись с первой женой, вместе с которой когда-то учился у Райта, оставив ее с четырьмя детьми, и увести жену своего архитектурного партнера Дагласа Хоннольда, ухитрившись остаться с ним в хороших отношениях. Доктор Алден Швиммер, коллекционер искусства XVIII века, сказал, что хочет “замок на холме”. Лотнер построил ему “горизонтальный замок” с четырьмя спальнями и шестью ванными, общей площадью около шестисот метров. Сам термин выдает знакомство с “горизонтальными небоскребами” Лисицкого.
Дом построен “на холме”, а не “несмотря на холм”, что было одним из принципов Лотнера. Он следовал совету Райта не строить на вершине холма, а стараться обыгрывать склон для внесения вертикального измерения в здание. Главный архитектурный мотив – сложное пересечение криволинейных поверхностей – виртуозно выполнен с помощью гнутых клееных балок.
Когда попадаешь внутрь, этот ритм горизонтальных и вертикальных радиусов создает ощущение музыкального произведения. Из этого пространства не хочется уходить. В саду дома всё – местный камень, и растительность, и синева бассейна – сливается в один хрестоматийный калифорнийский образ.
В 1998 году дом купила Харриет Селлинг – известный нью-йоркский модельер. Она провела реставрационные работы, а в 2009 году продала его риелтору Фреду Дроушу, который сегодня предлагает всем желающим арендовать его за $35 000 в месяц. Спешите!
Текст: Владимир Паперный
Фото: Патрисия Паринежад