Американский архитектор Чад Оппенгейм важные жизненные решения принимает импульсивно. Уроженец северо-востока США, он приехал в Майами в двадцать три года – на каникулы. Домой возвращаться не стал: бросил учебу и основал архитектурную фирму. Сейчас, десять лет спустя, Чад достраивает три небоскреба.
В какой-то момент ему понадобился человек, который бы занялся маркетингом и графическим дизайном. Встречу с кандидаткой на должность, швейцаркой Илоной Маттли, Чад назначил в старковском отеле Delano. Его романтичная обстановка – полупрозрачные занавески, приглушенный свет, стены, украшенные живыми цветами, – подействовала на Чада соответствующе: сначала он нанял девушку на работу, потом, презрев условности корпоративной этики, стал за ней ухаживать и наконец женился.
По законам жанра молодой, успешный архитектор с любимой женой должен жить в доме, который построил сам. Чад верен романтическому сценарию: три года назад он купил заброшенное строение в районе Sunset Isles (интересно, как он нашел что-то заброшенное в местах, заселенных сплошь знаменитостями от Шакиры до Курниковой). Дом был ужасный – с колоннами в духе “старой плантации”. Но для Чада имело значение место: участок находился в миле от судьбоносного Delano.
После трех лет реконструкции дом не узнать: он стал строгим, геометричным и белоснежным. “Надо было старое здание снести – теперь я это понимаю. Но тогда казалось, что проще переделать”, – говорит Чад.
Чад признается, что всегда был склонен к драматическим эффектам. Соответственно, главный вход в дом оформлен занавесом из тончайшей белоснежной металлической сетки (такие очень любит француз Доминик Перро). Задвинешь ее – и площадка перед домом превращается в еще одну комнату. Правда, без потолка, но в Майами это не страшно. Зато среди мебели в этой “комнате” есть бассейн для сбора дождевой воды, а на стенах растут живые орхидеи. “Конечно, и занавес, и орхидеи – еще одна отсылка к Delano и старковским драпировкам”, – говорит Оппенгейм.
Игра в романтические ассоциации продолжается и в интерьере дома. Кровать с белоснежным пологом в хозяйской спальне сделана по эскизам Чада и является копией кровати, на которой супруги проводили медовый месяц на Бали. Рядом со спальней – детская, заселить которую Чад и Илона планируют как можно скорее.
Впрочем, в самой эффектной комнате – гостиной площадью двести квадратных метров – обошлось без цитат. Мебели здесь немного – дизайнерский диван, дизайнерский же столик и единственный в доме телевизор. Оппенгеймам не до “ящика” – им есть чем заняться: Илона, любительница сложных рецептов, часами колдует на кухне, Чад ежедневно плавает в бассейне – после Илониных обедов это просто необходимо.
Рядом с бассейном, обсаженным тропическими растениями, у Оппенгеймов стоят удобные шезлонги. И больше всего на свете Чад любит, поплавав, устроиться в одном из них. “Это чудесные минуты. Я вдыхаю запах растений, слушаю шум ветра, смотрю на фасад своего дома и лишний раз убеждаюсь: архитектура – великое комплексное искусство. Она способна ублажить все пять человеческих чувств”.
Текст: Дорис Шеврон