Специфическое, должно быть, чувство – жить в доме, который вошел в учебники архитектуры. Для большинства людей фраза “дом Антонио Галвеса, архитектор Луис Барраган, Мехико, 1955 год” остается просто сухой строчкой истории, частичкой культурного прошлого. Для семьи Галвес это – настоящее.
Мексиканец Луис Барраган – второй в истории лауреат премии Притцкера, он получил ее в 1980 году. То есть официально признанный гений. Его речь, произнесенную во время вручения приза, цитируют как манифест “серьезной” архитектуры. Барраган был истовым католиком и к профессии подходил как к религии.
В каждом доме, говорил он, должны быть вера, миф, красота, тишина, одиночество, спокойствие, наслаждение, смерть, сад – и вода. Кроме сада и воды, все понятия в общем-то абстрактные, но Барраган утверждал, что нашел каждому из них зримое воплощение.
Инженер по образованию, он набрался декоративных и пространственных идей из мексиканской живописи, лекций Ле Корбюзье, которые посещал в 1931 году в Париже, и архитектуры Марокко, куда впервые попал в начале 1950-х. Художников он ценил за яркие цвета. У марокканских строителей позаимствовал веру в выразительную силу простой цементной стены, любовь к дворам-колодцам, контраст теней и света.
Корбюзье Барраган уважал за лаконизм линий, но с ленточным остеклением, которое тот ввел в моду, был не согласен. “Эти окна, да простят меня коллеги, невозможны ни в нашем, ни в каком другом климате”, – говорил Барраган. Сам он предпочитал окон по возможности не делать.
Дом, который Луис Барраган построил для Антонио Галвеса, – квинтэссенция его архитектуры. Вход обозначен розовым, оттенка фуксии, цветом. Цвет настолько яркий и рефлексы от него такие сильные, что во всем здании, даже на белых стенах, лежат розовые тени. Композиция дома проста и в самом деле напоминает марокканский риад: глухие стены, скупо обставленные комнаты, все “собирается” вокруг крошечного патио с бассейном. Пользы от прямоугольника воды нет – одна эстетика и философия, возможность вздохнуть и задуматься.
Но это только на первый взгляд кажется, что в таком пустынном, гулком пространстве (вот уж где точно “бедно, но чистенько”) не нужно специальное место для мыслей и вздохов и медитировать можно в любой комнате – в двусветной гостиной с циновкой на полу, в просторной столовой, в кабинете с одиноким шедевром Риверы на стене. Жизнь, как известно, богаче.
У сеньора Галвеса, который в 1955-м решил заказать дом эксцентричному мечтателю Баррагану, было семеро детей, так что гулкость и пустота здесь царили только на снимках. Архитектор это учитывал – говорил, что дом делают домом люди.
Текст: Эммануэль Моретти Оклеппо Продюсер и стилист: Паола Моретти
Фото: ЙОХАННЕС МЮЛЛЕР