Страсть к собирательству обнаружилась у Зандберга еще в детстве, которое он провел в Южной Африке. Его отец был садовником и часто ездил по окрестным фермам, консультируя заказчиков. Он брал сына с собой, и специфическая колониальная эстетика (абсолютно “английские” дома, стоящие на фоне африканских пейзажей), произвела на Хьюберта неизгладимое впечатление, наградила стремлением сочетать несочетаемое и натренировала глаз подмечать и ценить яркие детали – отсюда и возникла его страсть к собирательству необычных предметов.
Сначала мальчик коллекционировал открытки, бутылки и ластики (всё это сотнями). Сейчас в его холостяцкой квартире в районе Ноттинг-Хилл имеются ритуальные предметы с Мали, викторианские стеклянные глаза, шкуры, ракушки, рога и чучела, винтажные ткани... “Я практически живу на блошиных рынках, – говорит Хьюберт. – Везде на них хожу: в Нью-Йорке, Париже, Лондоне. Покупаю всё, что мне нравится, и почти себя не ограничиваю. Мне повезло с профессией: декоратор интерьера может использовать в своей работе любую диковину”.
О везении говорить не приходится – Зандберг построил свою карьеру сознательно, приехав в Лондон юнцом и устроившись работать ассистентом известного декоратора Дэвида Кэмпиона (позже они стали бизнес-партнерами). В 2002 году Зандберг открыл собственное бюро. Он создает интерьеры, во многом похожие на его квартиру, дизайном которой он занимается с конца 1990-х. “Я ничего не планирую, мой дом развивается по мере накопления странных вещичек”, – говорит он.
Пространство невелико – в квартире всего одна спальня, – но, как можно ожидать, весьма насыщено предметами. Зандберг гордится тем, как естественно и непринужденно в его интерьере сочетается всякая всячина. Например, на кухне на ценном винтажном столе по дизайну Жана Пруве у него “сидит” чучело попугая, а на стене закреплены игрушечные машинки. Есть, само собой, и африканские мотивы – звериные головы на стенах, шкура зебры в спальне, коврики из рафии.
Хотя многие предметы в коллекции Зандберга представляют очень высокую ценность, он не цепляется за них. Ну, не слишком маниакально: “С возрастом я научился расставаться с вещами – я их продаю, обмениваю, использую во “внешних” проектах. В глубине души я до сих пор остался мальчишкой, и меня окружают мои игрушки.
Иногда я смотрю на свою квартиру словно бы со стороны и думаю: “Господи, ЧТО было у меня в голове, когда я покупал вот это или вон то?” Но вообще-то какой смысл стесняться своих причуд? Куда лучше ими хвастаться – не теряя чувство юмора, конечно. Интерьер должен отражать личность хозяина, но в театральном, преувеличенном ключе. Моя собственная квартира – как раз такой случай”.
Фрагмент спальни. На консоли по дизайну хозяина — чучело фламинго и винтажные металлические коробки для семян. На стене — фоторабота Жоржа Дюро (он был учителем Роберта Мапплторпа).
Текст: Мартина Ханглингер