Истории с покупкой квартир в старом фонде обычно развиваются по сценарию “любишь кататься – люби и саночки возить”. Полная разруха – почти неизбежное приложение к высоким потолкам, многочисленным окнам, лепнине и старому паркету. Да и рассчитывать на паркет с лепниной могут разве что везунчики – эти остатки дореволюционной роскоши чаще всего гибнут в процессе евроремонтов, перепланировок и прочих стихийных бедствий.
Хозяевам квартиры на Патриарших прудах повезло – в их доме лепнина с паркетом пусть не полностью, но сохранились. “Именно поэтому они ее и купили. Но в остальном это было настоящее безобразие, – вспоминает Лейла Улуханли. – Прежние жильцы зашили все стены гипсокартоном и уменьшили дверные проемы до микроскопических размеров – на фоне четырехметровых потолков они смотрелись просто нелепо. От классической анфилады не осталось и следа”.
Дело осложнялось относительно небольшими размерами квартиры – зачарованные красивым лепным карнизом, заказчики на метраж особого внимания уже не обращали. Но потом поняли, что им нужен строго определенный набор помещений: три спальни с санузлами,просторная гостиная и столовая с кухней. Все это декораторам требовалось втиснуть в сто восемьдесят метров жилплощади. Ситуацию спасли многочисленные окна, давшие возможность для планировочного маневра. “Спальни получились небольшими, зато в одной из ванных есть естественный свет”, – с гордостью говорит Лейла.
Другой предмет гордости – оригинальный пол в столовой. “В условиях перепланировки сберечь паркет очень сложно, к тому же он был основательно убит”. А вот отреставрированной лепниной декоратор не вполне довольна: “Как ни смешно это прозвучит, но проблема в том, что нам попались слишком хорошие мастера. Сколько я их ни уговаривала, они наотрез отказались халтурить. Вот и вышло, что старый гипс весь кривой-косой, а наш выглядит как с иголочки! Ну ничего, время доведет его до нужного состояния”.
У заказчиков было всего одно непременное требование к интерьеру – стулья по дизайну Томаса Физанта в столовой. Из этих стульев и вырос весь интерьер. “Сначала я хотела обставить квартиру винтажной мебелью, – рассказывает Лейла. – И даже присмотрела несколько вещей в лондонском магазине Liberty. Но со стульями Физанта они никак не состыковывались, так что из всех выбранных предметов нам пригодились только светильники – люстра, которая освещает столовую, и бра в спальне”. А более удачным дополнением к мебели Физанта оказались ардекошные объекты Барбары Берри.
Пока в квартире шел ремонт, хозяева жили за границей. “Я показала им несколько карандашных набросков, а дальше действовала на свой страх и риск, – рассказывает Лейла. – Это наш второй совместный проект, и заказчики знали, чего от меня ждать”. Однако готовый интерьер стал для них сюрпризом. Они и не предполагали, что декоратор выкрасит их квартиру в холодные серо-голубые цвета. “Да как же в этом жить в нашем-то климате?” – заявили они с порога.
“Мне трудно объяснить свое решение, – говорит Лейла. – Но я сразу поняла, что именно эта гамма подходит для квартиры больше всего. Мне вообще нравятся сложные цвета. Сначала я собиралась использовать английские краски Farrow & Ball, с которыми уже работала, когда делала проект в Лондоне. Но в тот момент в Москве купить их было невозможно. Пришлось замешивать колеры вручную, прямо в ведре. Я сделала множество проб, прежде чем получила нужные оттенки, – помню, вся стена была в образцах. Теперь у каждой комнаты свой цвет, но это не бросается в глаза. Палитра построена на нюансах”.
Лейла в общем-то предполагала, что заказчиков ее выбор может испугать. И заранее постаралась “согреть” интерьер с помощью комнатных растений. С той же целью над изголовьем хозяйской кровати появилось большое деревянное панно.
“Но самое главное, я пообещала перекрасить стены по первому же требованию. Заказчиков это убедило”, – говорит декоратор. Хозяева квартиры справили новоселье год назад. Желания взяться за кисть и краски у них пока не возникло.
Фото: Рето Гунтли