Если возвращаться в Москву из Шереметьево по Ленинградскому шоссе, никак нельзя не обратить внимание на дом, похожий на большой белый пароход, который почему-то стоит на берегу, касаясь воды лишь носом. Этот дом вызывает много разных ассоциаций. Одним он напоминает кита, оставшегося на отмели после отлива, другим – Годзиллу, выползающего на сушу. Журналисты прозвали его упавшим небоскребом.
И действительно, если смотреть на “Город яхт” и окружающие здания из окна автомашины, может показаться, что одна из башен, стоящих между Ленинградкой и Химкинским водохранилищем, упала и ее верхушка вместе с пентхаусами осыпалась в воду.
Николай Лызлов много раз рассказывал, для чего он “уронил” небоскреб, но, может быть, стоит напомнить всю историю. “Город яхт” строился рядом с башнями кооператива “Лебедь”, спроектированного в начале 1970-х годов классиком советской архитектуры Андреем Дмитриевичем Меерсоном. Сначала предполагалось возвести одну башню рядом с уже стоящими, но Лызлов убедил девелоперов сделать на этом месте не вертикаль, а горизонталь, чтобы башни Меерсона оставались единственной высотной доминантой.
Дом был построен, и на этом участие “Архитектурной мастерской Лызлова” в его жизни закончилось. “Наше присутствие дальше входных групп не предполагалось, – вспоминает Николай. – Хотя, когда наш вестибюль появился в одном из эпизодов фильма “Елена”, было приятно”.
Дальнейшее – результат частной инициативы. Супружеская чета с двумя взрослыми детьми была настолько околдована этим домом с его чистыми линиями, причалами, яхтами и простором вокруг, что решила доверить создание интерьера той же мастерской, которая проектировала здание. “Вообще-то частные интерьеры – не совсем наша стихия, – говорит Лызлов. – Мы не заточены под психоанализ – не хотим никого лечить и не хотим, чтобы нас лечили, поэтому работаем с теми людьми, с которыми возникает эстетический резонанс. Когда к нам пришли симпатичные супруги Екатерина и Сергей, мы ни секунды не сомневались, браться ли за эту работу”.
О том, как шло строительство, и заказчики, и архитекторы вспоминают с удовольствием, что само по себе редкий случай. Все, что Екатерина добавляла в интерьер, оказывалось кстати, начиная с фотографии, украсившей стену над обеденным столом. Ее смысл – вода, воздух, горизонталь. То есть все то, что Лызлову хотелось иметь вокруг дома, который своей архитектурой подчеркивает линию горизонта. В квартире появился символ романтики открытых пространств, и с ним ее обитатели вряд ли расстанутся.
Все остальное в квартире может меняться – к тому, что интерьер неизбежно обрастет новыми предметами и утратит свой изначальный минимализм, Николай Лызлов и Анна Шошина, помогавшая ему в работе над проектом, относятся легко.
“Понимаете, есть два противоположных подхода к работе с заказчиком, – говорит Лызлов. – Если привлечь в качестве примера классиков архитектуры, можно обозначить их как подход Фрэнка Ллойда Райта и Ле Корбюзье. Райт, как пишут, очень ревниво относился к тому, что делал, и, после того как дом был сдан, навещал своих клиентов и орал на них, если они позволили себе передвинуть кресло или переклеить обои. А Ле Корбюзье, напротив, философски относился ко всем метаморфозам, которые переживали построенные им дома. Мы придерживаемся такой же точки зрения на этот вопрос”.
Текст: Татьяна Филиппова
Фото: сергей ананьев