Веселая, яркая, с искоркой здорового хулиганства – наверно, первые впечатления от этой квартиры именно таковы. Вот потом, отвлекшись от самых броских и бесшабашных деталей (вроде разноцветной не то лошади, не то зебры посреди гостиной), начинаешь замечать тонкость и спокойную логику расчета. Без нее, пожалуй, вряд ли вот так – без острых углов и без швов – сплавились бы спокойные элементы классического декора, обои с урбанистическими видами и коллажами, разнохарактерная мебель и подчеркнуто стильные дизайнерские объекты.
Ломоносов в свое время учил, что в риторике не стоит бояться сочетать “далековатые идеи” – глядишь, и из их сопряжения возникнет вполне состоятельная новая идея. В случае с этой квартирой колоритные сочетания стилистических идей, можно сказать, были заложены в программу изначально.
Во всех частностях у Наталии Чернейко был абсолютный карт-бланш, но при этом было высказанное заказчиком общее пожелание: чтобы была в квартире и толика московской атмосферы 1930–1950-х годов, и что-то парижское, и что-то нью-йоркское.
Насчет московской атмосферы – это как будто бы задача очевидная. Квартира находится в высотном доме на Котельнической набережной, исторической ауры там предостаточно, центр города как на ладони.
Но виды видами, однако над планировкой пришлось серьезно потрудиться (здесь декоратору помогал архитектор Александр Никульшин). На самом деле это две квартиры, объединить которые оказалось невероятно сложно из-за нюансов изначальной поэтажной планировки дома и его охранного статуса.
В результате переход между двумя квартирами вынесен на балкон, который остеклили и утеплили, стараясь не нанести фасаду памятника архитектуры никакого визуального ущерба. Зато, с другой стороны, зонирование получилось абсолютно естественным: общественное пространство отдельно, приватное – отдельно.
Одна из квартир заказчику досталась уже перепланированной: там, где изначально были три комнаты анфиладой, появилось большое продолговатое пространство, которое теперь служит гостиной. Но во многих местах тем не менее уцелела в хорошем состоянии оригинальная лепнина. А там, где она не сохранилась, тему решили продолжить – и в той же гостиной возникли чинные карнизы.
Межкомнатные двери – тоже аккуратная реплика сталинского оригинала (только размеры чуть изменены). И даже бакелитовые телефоны, заставляющие вспомнить фильм “Покровские ворота”, – не бутафория для настроения, а вещи, исправно работающие по своему первоначальному назначению.
Большая часть корпусной мебели (шкафы в гардеробных, спальне и прихожей, стеллажи в коридоре) сделана по эскизам декоратора. Наталия Чернейко спроектировала также ажурные тумбочки, и по рисунку они (вот один из примеров хорошего расчета) идеально срезонировали и с наборным зеркальным панно на стене, и со столиками Edra, столешницы которых тоже выложены зеркальными осколками.
Задающие тон яркие предметы в каждой комнате, как правило, функциональны – например, светильники или кресла. Исключение – гостиная, где хозяин хотел поставить, хотя бы и с чисто декоративными целями, рояль. Однако Наталия, увидев как-то раз на Maison & Objet ту самую разноцветную лошадь, решила сделать ставку на нее – и лошадка, что называется, вывезла.
Отсылки к двум помянутым мировым столицам – это не столько буквальные ходы вроде обоев с манхэттенским пейзажем, сколько сам ритм цветов, предметов, пространств. Если наглухо закрыть шторы и жалюзи, то без дополнительных подсказок не всегда и скажешь, что это именно квартира в московской высотке, а не задорно переустроенная нью-йоркская неоклассика или уголок парижского особняка. Но при этом интерьер обходится без общих мест и клише, и, может быть, именно поэтому здесь уютно: космополитизм, вероятно, все-таки не помеха домовитости.
Текст: Сергей Ходнев
Интерьер опубликован в коллекционном номере “100 лучших архитекторов и дизайнеров России 2015”. iPad-версию можно скачать в нашем киоске в App Store по ссылке.
Фото: михаил степанов