“Этот дом станет продолжением своего хозяина. Он скроет его слабые места и подчеркнет силу. Здесь будет создан особый мир, где он станет полновластным повелителем”, – вещал, словно прорицатель, Харуэлл Хамильтон Харрис, когда в 1950 году взялся за проект дома в Беверли-Хиллз.
Жить в этом чудо-сооружении предстояло Харольду Инглишу, наследнику крупной компании по производству стройматериалов United Gypsum. Правда, бизнесом Инглиш интересовался мало. Он был богемным персонажем, занимался живописью и музыкой, водил дружбу с Игорем Стравинским и Арнольдом Шенбергом. Несколько лет прожил в Париже с женой-француженкой, а по возвращении в Америку решил построить особняк в модном тогда стиле калифорнийского модернизма.
Нанятый Инглишем Харрис был большим поклонником Фрэнка Ллойда Райта, в юности работал у Ричарда Нойтры, а в 1933 году начал самостоятельную карьеру, заимствуя и развивая идеи своих учителей. В доме Инглишей он использовал типично райтовский прием – высота потолков везде разная, отчего возникает эффект перетекания пространств и даже cамые большие помещения выглядят соразмерно человеку.
Обычная для модернизма концепция “впусти природу в дом” реализована за счет безошибочного расположения окон. Каждый вид – законченная картинка. Архитектор хотел, чтобы переход из одной комнаты в другую был еще и визуальным путешествием по саду, окружающему дом.
Инглиши прожили в особняке несколько лет. А потом он стал заложником целой череды новых владельцев – из-за бесконечных попыток осовременить этот классический образец модернизма от придуманного Харрисом интерьера остались одни воспоминания. Но и их хватило для того, чтобы в конце 1990-х годов домом заинтересовался один голливудский продюсер. Ремонтировать особняк он поручил архитектору Анни Чу и дизайнеру Кей Коллар.
“Когда работаешь над таким проектом, приходится постоянно держать в голове прошлое, но при этом не забывать о настоящем”, – говорит Чу. Ее вмешательство в структуру дома было минимальным и всегда вынужденным. Она увеличила гардеробные, обновила ванные и кухню – все-таки за последние полвека представления о комфорте изменились.
История с выбором цветовой гаммы для интерьера наводит на мысль, что авторский надзор за реставрацией вел дух покойного Харриса. Коллар искала краски, которые дополнят и уравновесят яркие абстрактные полотна Жюля Олицки из коллекции хозяев. Опробовала двести пятьдесят образцов, отобрала пятнадцать, а потом сверилась со старыми эскизами и обнаружила, что “изобрела велосипед” – ее выбор один в один повторил палитру Харриса.
“Нас не покидало ощущение, что мы занимаемся штопкой: можно добавить пару новых стежков, но основа должна остаться прежней”, – вспоминает Кей. “Политика латания дыр” сработала безупречно: новые владельцы говорят, что чувствуют себя полновластными хозяевами дома. Как и предрекал Харуэлл Хамильтон Харрис.
Текст: Майкл Вебб
Фото: ричард пауэрс