Великолепно”, “потрясающе”, “невероятно” – мы часто бросаемся такими словами, сталкиваясь с каким-нибудь примечательным интерьером. Причем делаем это, разумеется, совершенно искренне. Ну что поделаешь, дворцы Людвига II Баварского, феерические празднества Карлоса де Бестеги в венецианском палаццо Лабиа, замок Уильяма Рэндольфа Херста – все эти действительно потрясающие вещи были довольно давно, рядом с ними теперь мало что поставишь. Да и сам этот жанр – роскошная эрудитская фантазия на тему старинной архитектуры, переполненная художественными драгоценностями, – стал раритетом, который, кажется, днем с огнем не сыщешь. Но все-таки случаются чудеса.
Вилла спрятана в густом лесу близ Потсдама: главный дом, службы, сад с фонтанами, прудом и романтичным горбатым мостиком – все это не увидишь мимоходом с какой-нибудь большой дороги, нужно оказаться в гостях. Наверное, подобную закрытость можно понять, если представить себе, как хозяева на протяжении целых десяти лет строили и обставляли эту неоклассическую виллу (не приглашая, что интересно, ни декораторов, ни даже архитекторов) и все это время имели дело с любопытством жителей соседней деревни. Это удивительное в своем роде жилище задумывалось явно не напоказ, не для толпы, и неслучайно оно похоже даже не столько на дворцы, сколько на парковые “эрмитажи”, в которых просвещенные монархи и вельможи искали уединения.
Решительное намерение с чистого листа создать для себя архитектурный кунштюк такого свойства, конечно, вещь экстравагантная, но бывают случаи, когда оно выглядит вполне естественным. Что делать тому, кем овладела страсть к собиранию древностей, такая же лихорадочная, как и у титулованных коллекционеров XVIII столетия? Тому, кто влюблен в колонны, бюсты и статуи, тому, чье сердце замирает при звуке имен Андреа Палладио, Роберта Адама и Карла Фридриха Шинкеля?
Как должна поступить чета рьяных коллекционеров, потративших десятилетия на то, чтобы сформировать собрание антиков выдающегося уровня? А ведь это и есть наш случай. Рафинированный предприниматель, наследник старинного состояния, и его элегантная аристократка жена, одержимые эстетским “безумием на двоих”, решились создать для своих драгоценностей подобающую шкатулку.
Понятно, что это почтенное намерение запросто могло обернуться архитектурным кошмаром, аляповатой поделкой, место которой в лучшем случае в съемочном павильоне. В конце концов, все мы видели немало кошмарных попыток воссоздать Древнюю Грецию и многократно старались не зайтись от хохота при виде “римских” вилл, пахнущих свежим бетоном и мокрой штукатуркой, где статуи, изображающие греческих богинь, подозрительно напоминают современных кинодив.
Как не удивиться, если, опершись на коринфскую колонну, понимаешь, что на самом деле она из стеклопластика? Поднять глаза к потолку гостиной как бы помпеянской виллы и обнаружить там россыпь галогеновых лампочек – тоже довольно удивительно. Смешно воображать себя римским императором, находясь в палатах, декорированных раскрашенной под мрамор пластмассой.
Но в этом случае те, кому посчастливится оказаться по ту сторону кованой ограды, могут для начала с удовольствием заметить, что архитектура дома чрезвычайно строга. На фасаде с высокими окнами – ничего лишнего: стилизация под классицистские парковые павильоны подана исключительно через пропорции, а не через украшения.
Монументальный холл с черно-белым мраморным полом напоминает Сайон-хаус Роберта Адама, только с более разреженным декором: белоснежные стены, над камином – гризайль с античной сценой в резной раме, пара беломраморных столиков-консолей, заставленных бюстами, статуями и вазами.
Размах есть, изобилие красоты есть, а вот ощущения избыточности не возникает. Во многом благодаря качеству произведений искусства, которые выставлены в интерьере. Нечасто в жилом доме встретишь такое количество скульптур образцового музейного качества. То же можно сказать и об антикварной мебели, канделябрах, японских лаковых панелях и прочих вещах вроде висящего в главной гостиной внушительного зеркала в позолоченной барочной раме.
Вообще, перечисление украшающих интерьеры предметов могло бы превратиться в выставочный каталог. Шутка ли, тридцать лет страстного коллекционерства. Но вещам в анфиладе этих великолепных залов довольно просторно – это не кунсткамера, не музейное фондохранилище, не лавка торговца стариной. Найти такое соотношение между классом архитектуры и классом “экспозиции” – задача, которая сама по себе требует классицистского чувства меры и пропорциональности. Здесь этого чувства предостаточно. Так что, хотя хозяева явно не собираются почивать на лаврах, оставив собирательство в прошлом, впечатления от их жилища менее эффектными не станут уж точно.
Текст: Барбара Стоэлти