Старинный город Гент, родина императора Карла V и Мориса Метерлинка, славен не только колоритной архитектурной стариной и вандейковским алтарем в церкви Святого Бавона. Когда эпоха великих фламандских живописцев была уже давным-давно в прошлом, у Гента появился другой специалитет – ботаника и садоводство.
Речь, конечно, не о выращивании герани на окошке: другие масштабы. Заметные и состоятельные люди жадно собирали коллекции редких растений со всего света и вдохновенно изобретали все новые виды – как, например, знаменитые гентские азалии. Уже в начале XIX века это был солидный бизнес со своими великими династиями. В 1809 году знатные селекционеры придумали “Гентские флоралии”, цветочную ярмарку, которая с тех пор успела превратиться в громадный международный фестиваль.
Именно основатель “Флоралий”, сенатор и барон Франсуа-Жозеф Хейндерикс, построил в 1821 году эту монументальную летнюю резиденцию в нескольких километрах от города. При доме, разумеется, разместилась его коллекция: пальмы, азалии, лавры и экзотические плодовые деревья, включая, например, ананасы.
В полном соответствии с модой того времени здание строилось на манер вилл Андреа Палладио. На переднем фасаде четыре большие ионические колонны поддерживают фронтон, украшенный рельефом с изображением Аполлона-Феба на колеснице. Сменявшиеся поколения владельцев подправляли и дополняли первоначальную постройку, иногда довольно безжалостно. Так, в конце XIX века были построены боковые крылья, а перед главным входом появилась нынешняя массивная лестница (хотя до сих пор на фасаде угадываются очертания прежних пандусов, по которым к входу подъезжали кареты). С задней, парковой стороны теперешний строгий фасад появился после того, как эта часть дома (где располагался увенчанный куполом бальный зал) была уничтожена пожаром.
Сегодняшняя владелица Мари-Луиза ван Овердейк-Рек купила дом вместе с окружающим его романтичным парком без долгих раздумий – это была любовь с первого взгляда. “Я всегда жила в старинных зданиях, – рассказывает она. – В Амстердаме это был дом на канале, в Маастрихте – бывший монастырь. Но все-таки Краббенбург – это другое, это воплощение мечты: жить в самом настоящем шато с парком, с историей, с подлинной обстановкой”.
Чтобы вернуть дому первоначальный характер и вдохнуть в него новую жизнь, понадобилось четыре года работ – больше, чем в свое время ушло на строительство. По счастью, многое сохранилось без существенных утрат, например роскошные лепные плафоны и большие двери из красного дерева.
Там, где изначальная обстановка не сохранилась, хозяйка старалась, что называется, держать марку и обыгрывать факты из истории дома. Скажем, Париж начала XIX века обеспечил ее идеями для создания новых интерьеров в многочисленных гостевых комнатах. “Дом строился уже после Наполеона, но, по существу, это все равно ампирная вещь, – считает она. – Вот я и решила, что комнаты должны изображать “гран-тур”, о котором могли бы мечтать люди Наполеоновской эпохи”. Это путешествие может привести, например, в Египет, Китай или Санкт‑Петербург: соответствующую атмосферу создают, среди прочего, стилизованные под ампирную экзотику обои компаний Zuber, Braquenié, Farrow & Ball и Pierre Frey.
Люди меняются, и сейчас Мари-Луиза уже не увлекается старым искусством настолько беззаветно. В 2008 году она открыла в Антверпене арт-галерею, и в интерьере вскоре появились работы современных художников. Общему впечатлению, однако, это нисколько не идет во вред. “Мне нравится сочетать разные стили и смотреть, как выстраивается диалог эпох”, – объясняет хозяйка. Собственно, именно это в Краббенбурге и происходит: жизнь в доме устроена на непринужденный современный лад, но шарм старинной загородной усадьбы сохранен в избытке.
Текст: Жан-Пьер Габриель