Как это было в старые времена – поедет рыцарь на охоту, заплутает в чаще, найдет случайно замок. Внутри красота, но запустение, а в дальней комнате спит принцесса непробудным сном. Рыцарь влюбится, поцелует принцессу, и все вокруг сразу оживет. В современной версии эта история выглядит несколько иначе, хотя сильные чувства все равно на первом месте.
Заказчик Ронана Леоста и Игоря Литуринского мечтал о собственном замке с детства и, когда попал в нормандское шато, расположенное в двух часах езды от Парижа, немедленно влюбился. В лестницу. Как впоследствии оказалось, эта лестница единственная во всем здании была худо-бедно в приличном состоянии. Но от судьбы и от любви не уйдешь, и вот уже новоиспеченный владелец замка зовет на помощь двух дизайнеров, с которыми знаком еще по совместным московским проектам.
Как рассказывает Литуринский, нынешнее здание – уже четвертое на участке, его построили в 1863 году для маркиза Армана де Монто по проекту архитектора Stores. Имя архитектора Литуринскому и Леосту, которые настолько глубоко погрузились в историю замка, что по итогам даже создали в его подвалах небольшой музей, узнать так и не удалось. Зато они выяснили, что Stores успел поучаствовать в реализации проекта Парижской оперы и в конкурсе на строительство Hôtel de Ville. Многие из своих парижских наработок он использовал в этом проекте. “Шато построено с парижским размахом”, – констатирует Игорь.
В конце XIX века во Франции уже вовсю шла торговля антикварными материалами, так что версальский паркет в шато – XVIII века, буазери – конца XVII, а камины – эпохи Людовиков XIV и XV. Все эти детали сохранились и до наших дней, хотя и в крайне непрезентабельном виде – в ХХ веке шато пережило период безвременья и пришло в сильный упадок. В 1940-е годы в нем устроили свой штаб нацисты, после войны – работал летний детский лагерь, а последние владельцы сдавали его под мероприятия, хотя от былого великолепия практически ничего не сохранилось.
Например, потолки в бальной зале, как рассказывает Литуринский, были просто замазаны белой краской (роспись абсолютно случайно обнаружили строители во время реставрации), на стенах взамен давно утраченных старых холстов красовались плохо исполненные новодельные картины в духе Ватто, дубовый паркет почернел от времени, а дыры в перекрытиях замка были такими, что можно было переговариваться друг с другом через три этажа. Так что все, что теперь кажется аутентичным наследием прошлого, на самом деле восстановлено почти из руин.
Если на главном этаже речь шла о том, чтобы выявить и восстановить оригинальные детали, то второй и третий потребовали перепланировки – при прежних хозяевах там располагалось двадцать две спальни в наивном “дворцовом” стиле. “Нашим глазам предстали убогие комнаты, декорированные какими-то розовыми бантами”, – рассказывает Литуринский.
После реконструкции второй этаж целиком отвели под комнаты членов семьи и их родственников, а на третьем сделали гостевые, которые укрупнили, сделав двухкомнатными – в каждой есть спальня с санузлом и собственная гостиная. “У нас было желание придать комнатам ощущение подлинности”, – говорит Игорь.
Чтоб не запутаться, на дверях гостевых имеются металлические таблички с названиями, которые выбрали в честь разных регионов Франции. У некоторых есть еще и неформальное название, например, “комната писателя” – дань временам, когда Литуринский работал архитектором в усадьбе Чехова в Мелихово.
Изначально присущая замку эклектичность позволила дизайнерам отнестись к оформлению комнат с долей импровизации. “Весь замок состоит из компромиссов между стилями, по сути дела, это хорошо сделанная большая декорация”, – говорит автор проекта. Например, в росписях потолков замка встречается королевская лилия, хотя его хозяин-маркиз к монаршей семье отношения не имел. А Литуринский с Леостом продолжили игру, повесив в двух комнатах копии ампирных люстр из Шереметевского дворца, которые называют “приветом маркизу от графа Шереметева”.
Текст: Анастасия Ромашкевич
Фото: сергей ананьев