Таунхаус в Подмосковье

Кира Чувелева признается, что не любит работать в одном-единственном стиле потому, что каждый интерьер (как и каждый заказчик) слишком индивидуален. “Есть люди, которые, например, предпочитают исключительно минимализм, и именно поэтому к нам приходят. У меня все работы не похожи друг на друга, потому что я предпочитаю мыслить образами. А они подбираются в зависимости от людей и от того, что им близко”.

В данном случае предпочтения клиента дизайнер представляла очень хорошо: она уже оформляла его офис, принципиально выдержанный в брутально-лофтовой стилистике. В своем загородном жилище заказчик и его супруга тоже решили обойтись без лоска, глянца и парадности и создать интерьер как будто бы с прошлым, уютный и непринужденный. Правда, тут уже основной вектор был не индустриальный, а скорее рустикальный. Причем с отчетливым локальным колоритом: хозяева хотели, чтобы по общей атмосфере их жилище напоминало Тоскану – средневековая брусчатка площадей, порыжевшая от времени штукатурка на старинных домах, увитые плющом дворики и так далее.

Этот ясный и складный образ Кира все-таки не стала воплощать прямолинейно и буквально: “Мне не хотелось создавать интерьер, совсем далекий от нашей реальности. Я ставила перед собой задачу скорее примирить эту реальность с тосканским колоритом”. Тем более что и дом на самом деле очень мало похож на сельскую виллу посреди виноградников – это таунхаус в подмосковном поселке, фасады которого если и напоминают какую-то благородную старину, то скорее уж английскую. Правда, этот дом – последний в линии, так что вокруг него по крайней мере есть дополнительное пространство.

Сельская Италия присутствует в интерьере не готовыми цитатами, а в виде аллюзий, нюансов, отдельных предметов и материалов. Например, цветовая гамма с преобладанием теплых, земляных оттенков, текстурированная штукатурка, люстра со стеклянными фруктами, балки из состаренной древесины. Или деревянные ставни, которые возникли прежде всего по функциональным соображениям – от штор решили отказаться. “Казалось бы, текстиль смягчает, а тут жесткая конструкция, – говорит дизайнер. – Но получилось так, что именно ставни и создают ощущение тепла”.

На первом этаже помимо большого холла и уединенной курительной комнаты расположены гостиная, столовая и кухня. Дизайнер предлагала обособить от остального пространства хотя бы столовую, но клиент настоял на том, чтобы все три помещения составляли единую зону. Причем руководствовался не соображениями моды, а своим видением загородного дома как прежде всего такого места, где семья собирается и вместе проводит время. Дети могут играть в гостиной, родители – хлопотать на кухне или принимать гостей за столом, но при этом все рядом. Все перечисленные приметы условной “Тосканы” сосредоточены именно здесь, в этой зоне. Курительная – другое дело: цепочка ассоциаций подсказала более экзотический колорит, не то ориентальный, не то колониальный, а стены выкрашены не мирной охрой, а более радикальным оранжевым колером. Насыщенные оттенки, напоминает Кира, очень хорошо работают именно в небольших пространствах.

На втором этаже гостевые и детские спальни, а третий, мансардный уровень – приватная зона хозяев, где объединены спальня, гостиная, гардеробная и еще небольшой лаундж. Здесь дизайн ушел от итальянских мотивов в сторону более обобщенной рустикальности. Любимую заказчиком лофтовую стилистику удалось растворить в атмосфере патриархального загородного дома, а брутальные фактуры (чугунные плиты, заклепки, состаренное дерево) – соединить с более деликатными (хрустальная люстра, штукатурка с имитацией льняной ткани). “Загородное поместье и все, что с ним ассоциируется: амбар, конюшни, охота, сбор винограда”, – перечисляет Чувелева подразумевавшийся образный ряд.

Поскольку на время проектирования пришлись биржевые неурядицы, решения о покупке мебели принимали стремительно. Часть предметов хозяева купили самостоятельно на свой страх и риск, но Кира, несмотря на некоторые опасения, смогла вполне органично и убедительно встроить их в придуманную ею интерьерную историю. Наверно, здесь тоже помог ее излюбленный метод работы и склонность к эмпатии. “Приходится, как актеру, вживаться в роль другого человека, чтобы понять, как он будет существовать в этом пространстве, – говорит Кира Чувелева. – Но эту роль ты все равно играешь по-своему. Если ты это делаешь с чувством и с пониманием, возникает удачный проект”.

Текст: Сергей Ходнев