Интерьеры Юлии Голавской часто выглядят игрой в поиски утраченного времени. Даже в тех случаях, когда у хозяев жилища вроде бы и нет особых причин вздыхать о золотых дедовских (или прадедовских, кому как) деньках или сознательно подлаживать остальную обстановку под драгоценные для них вещи из семейного прошлого. Это, правда, очень деликатная игра. Юлия не навязывает клиентам придуманные генеалогии, не пытается нарочитым образом эксплуатировать какую-нибудь одну-единственную ретроэстетику (будь то хоть style soviétique, хоть заморское ар-деко, хоть старый быт царских времен), не старается создать максимальную концентрацию антиквариата на один квадратный метр жилплощади.
Этот интерьер – еще одно подтверждение того, что такая методика работает, и удачно. Квартира расположена в сталинском доме на Фрунзенской набережной. Первоначальная планировка была сильно изменена (и здесь были некоторые сложности, прежде всего из-за того, что квартиру пересекает крупная железная балка, причем даже не строго поперек, а под небольшим углом, так что скрыть ее было труднее), но сама логика нового устройства квартиры вполне в духе первой половины прошлого века.
Никаких вам “открытых планов” и гостиной, плавно перетекающей в столовую, а затем и в кухню. Все как у профессора Преображенского, который настаивал на своем праве обедать в столовой, а оперировать в операционной. Есть гостиная, есть кабинет, есть спальня, есть столовая (и есть отдельная от нее кухня) – на сравнительно небольшой площади в сто десять квадратных метров поместились четыре жилые комнаты плюс несколько зон для хранения.
По одну сторону от прихожей – столовая, из которой можно пройти в кухню. По другую – небольшая анфилада (Юлия очень довольна тем, что в новой планировке все-таки удалось реализовать соответствующий “гению места” классический принцип) из трех остальных комнат.
Физические размеры комнат, как легко представить, как будто бы совсем не зальные, да и потолки на самом деле не то чтобы беспримерно высоки, но интерьер так сделан, что это совершенно не ощущается.
Все, конечно, знают расхожие рецепты на такие случаи: мол, как можно более светлые тона, как можно более нейтральная мебель в минимальном количестве. Что до тонов, то да, светлыми и просторными эти комнаты выглядят не в последнюю очередь благодаря тонкому подбору оттенков красок (как в гостиной и столовой) и обоев (как в кабинете и спальне).
Что до мебели, то тут все сложнее, потому что предметы нарочито нейтральные, незаметные здесь явно не на первом месте, единообразных гарнитуров за вычетом кухни нет, да и сам вопрос аскезы ставится как-то не буквально. Казалось бы, если надо так уж оберегать каждый кубометр свободного пространства, то зачем ставить в гостиной антикварное бюро – но оно стоит, причем выглядит тем самым словом, которое из песни не выкинешь.
“Хозяева, как, собственно, и я сама, – ярко выраженные визуалы”, – говорит Юлия Голавская, имея в виду известную классификацию людей в зависимости от их излюбленного способа получать информацию (кинестетики больше доверяют тактильным ощущениям, аудиалы – слуху, ну а визуалы, как легко понять, зрению). “Мы, конечно, думали о комфорте, – продолжает декоратор, – но прежде всего заботились о том, чтобы интерьером можно было любоваться”.
Винтажная и антикварная мебель (чисто статистически это большинство всех украшающих интерьер предметов, только крупные изготовлялись на заказ) подбиралась специально для этой квартиры. Часть вещей (в частности, хрустальные люстры) хозяева приобрели за границей, не теряя постоянного контакта с декоратором. “Это были сплошные консультации по ММS”, – говорит Юлия.
Сложно поверить, но и симпатичная коллекция графических и живописных работ русских и европейских художников последних ста лет (включая, например, подписную литографию Марка Шагала) не копилась потихоньку в течение многих лет, а была оперативно сформирована именно для того, чтобы в этой квартире было чем любоваться.
Колористическое решение (включая текстильные подробности вроде штор) сформировалось одномоментно, художественная коллекция, разумеется, собиралась не в один присест. И все же, когда вещи заняли свои места, оказалось, что все выглядит предельно органично. Об этом эффекте Юлия говорит, что это как контрапункт в музыке – искусство гармонически сочетать мелодические голоса: “Наверное, симфония мне пока не по плечу, но и красивые небольшие пьесы тоже бывают хорошей музыкой”.
Текст: Сергей Ходнев
Интерьер опубликован в коллекционном номере “100 лучших архитекторов и дизайнеров России 2015”. iPad-версию можно скачать в нашем киоске в App Store по ссылке.
Фото: сергей ананьев, василий буланов