Двадцать четыре года назад открытие музея Гуггенхайма в Бильбао, построенного по проекту Фрэнка Гери, вызвало цепную реакцию: все хотели повторить этот успех и с помощью архитектуры решить экономические и социальные вопросы. Однако архитектор считает, что в этом была не только его заслуга: “Это командная работа: музей был частью градостроительного плана, в рамках которого спроектировали развитую инфраструктуру, — объясняет он. — Отличный результат можно получить только с хорошими заказчиками и при общественной поддержке. Одно здание никаких проблем не решило бы. Ко мне часто обращаются с просьбой построить что-то, чтобы улучшить городскую или социальную ситуацию, но если обстоятельства не те, мы даже не беремся за проект”.
“Эффект Бильбао” заключался в том, что в город хлынули толпы людей, которые хотели своими глазами увидеть необычное здание музея, и они подняли туристический бизнес индустриального региона на севере Испании. “Я сам люблю музеи и посещаю их в каждом городе, где бываю. В них можно узнать много интересного, — говорит Гери. — Вообще не имеет значения, по какой причине вы хотите попасть в музей. В детстве мама водила меня в Королевский музей Онтарио, и я мчался через все залы к чучелу мамонта, но со временем искусство меня тоже стало интересовать”.
Фрэнк Гери родился в Канаде в 1929 году и переехал в Америку, когда ему было семнадцать лет. Здесь он окончил университет Южной Каролины и Гарвард и в 1962-м основал собственное бюро. Долгое время архитектор был больше знаменит в Европе, чем в США, он даже несколько лет прожил в Париже. Премию Притцкера Гери получил в 1989-м, еще до того как построил все те проекты, которые сделали его знаменитым. Феномен канадца в том, что он воспринимает архитектуру как искусство и считает формой самовыражения, а потому в его исполнении ей будто неподвластны никакие законы физики.
На вопрос о том, думал ли он когда-нибудь, что его замыслы невозможно будет воплотить в жизнь, он отвечает так: “Если чего-то не существует, вы должны это изобрести”. Сам Гери совершил революцию в профессиональной среде и в 2002 году создал компанию Gehry Technologies, разрабатывающую программное обеспечение, которое помогает в полном объеме контролировать процесс проектирования. “Мне всегда хотелось, чтобы архитекторы брали на себя больше ответственности. Софт и услуги моей второй компании позволяют реализовывать идеи с учетом экономической составляющей”.
Его разработками пользуются в таких бюро, как Zaha Hadid Architects, Herzog & de Meuron и Ateliers Jean Nouvel. Свой самый важный совет мальчик из еврейской семьи получил еще в школе и до сих пор ему следует. “Один из профессоров отвел меня в сторонку и сказал, что у меня есть талант и я добьюсь успеха, если буду стремиться делать все на максимум, независимо от того, тружусь я над чем-то большим или маленьким”, — вспоминает Гери.
Конечно, крупных объектов в его портфолио больше, чем малых, но и с ними он вписал свое имя в историю. В 1972 году архитектор сделал предметы интерьера из гофрокартона (их до сих пор выпускает компания Vitra), в 1992-м придумал коллекцию мебели из гнутой фанеры для Knoll, в 2004‑м стал автором кубка для чемпионата мира по хоккею. В прошлом году специально к стопятидесятилетнему юбилею Hennessy X.O по его эскизам выпустили декантер для коньяка, в форме которого узнается авторский почерк Гери.
“Мне хотелось персонифицировать труд мастеров, которые создают напиток, с помощью декантера, сделанного вручную. Его приятно держать в руках, и его грани эффектно бликуют”, — говорит архитектор. А на вопрос, что его вдохновляет, он отвечает так: “Вдохновение везде. Когда я был маленьким, мама водила меня по музеям и концертам классической музыки, а бабушка собирала со мной города из деревяшек и всякого мусора. Я до сих пор люблю классическую музыку, искусство и играть с кирпичами”.
